Могло.

А если вспомнить самое главное, почему я Федьке глянулась, а потом и Марине, и Любаве?

Волховья кровь.

Моя кровь и мой ребенок. Я нужна была Марине, так? Ламия хотела своего ребенка, хотела за счет жизни моего ребенка, потому не потерпела бы попыток со мной расправиться. Другая боярышня ей не подошла бы.

Утятьева?

Могла она подойти – или нет?

По крови, может, и могла, а как по характеру? Была ли среди боярышень еще одна такая овца безропотная, да еще и с нужной кровью?

Не было.

Потому и Анфиса от порчи маялась, с отбора ее удалили. Она умнее оказалась, она так хотела сделать, чтобы ее не заподозрили, но порча по ней ударила, отражением. Потому и Вивея умерла, она и в той жизни убить хотела, да не успела, опередили ее. Раньше ударили.

Охраняли меня.

К Фёдору вели, ровно на заклание, а я и не соображала ничего. А и подумала б – не возразила.

Не могла я просто. Жизнь прожить понадобилось, все потерять, умереть, чтобы гнев во мне проснулся, черный, безжалостный. Чтобы я научилась за своих до самой смерти стоять.

Чтобы два и два сложила.

Марина?

Да, скорее всего, она меня и сберегла в тот раз. Для своих целей, но сберегла. А потом кто-то Бориса убил. И ничего она не успела со мной сделать.

Осталось выяснить – кто убивал? Кто успел и кто моего ребенка нерожденного в могилу свел, кто потом Фёдору другую девку подсунул, кто нас всех, ровно марионеток, за ниточки дергал? КТО?!

И ни на шаг я от Бори не отойду, и ни ногой из палат царских, покамест во всем не разберусь не найду злодея, не вырву ему горло.

Никому я своих любимых не отдам! Не дам в обиду!!!

Больше та история не повторится! Уже не повторяется!

* * *