– Вот, значит будешь!

– Буду, конечно. Я тоже здорового ребенка хочу, Илюшенька. Нашего… – И такое счастье Маша от следующих слов мужа почувствовала, что чуть сердце не разорвалось, не вмещая его.

– Варюшка тоже наша.

– Хорошо! Еще одного хочу. И тоже нашего. – Маша улыбнулась хитро, ровно лисичка, и с благодарностью про Устю подумала.

Когда б не золовка, не было б у Маши такого счастья.

А сейчас оно есть.

Громадное, искристое, золотистое, словно воздух им пронизан…

Ее семья.

Самое лучшее в мире счастье.

* * *

– Устенька!

Фёдор словно из-под пола вынырнул, Устя и дернуться не успела, схватил ее ручищами своими, обнял, притянул.

– Устя, Устенька, с ума схожу, жить без тебя не могу!!!

И что с ним делать?

Кричать, чтобы отпустил? Так ведь не услышит, не отпустит.

Устя смирилась просто. Пережидала, пока ее прижимали, крутили, покрывали поцелуями лицо… вытереться бы. Неприятно! Вроде и не слюнявые губы у него, а просто – противно.

Никуда не делись ненависть и отвращение. Никуда.

Минут через десять прошел у Фёдора первый порыв, да боярышне от того не стало легче, царевич Устю на руки подхватил, прижал покрепче.

– Не отпущу! Не могу!

– Неприлично это. Люди смотрят.