– Так мы и… на АКСИНЬЕ?!

– Да, Илюшенька! Вроде как Усте плохо стало, так царевич кольцо сестре ее отдал!

Илья только кулаки сжал.

– Ох, нечисто тут! Разберусь я, Марьюшка! Слово даю!

– Илюшенька, ты поезжай в палаты царские! Чует мое сердце – Усте поддержка требуется, а то и помощь!

– И такое может быть. Сейчас соберусь, ты прикажи пока сани заложить.

– Прикажу, Илюшенька. И Устеньку успокой сразу. Что б там ни случилось, родная она нам! Никогда мы от нее не откажемся! Правда же?

Что мог Илья сказать?

Мария искренне говорила. И за Илью, и за Вареньку, и за счастье свое… да она Усте ноги готова была мыть и воду пить! А уж на слухи-сплетни наплевать и вовсе легко. И с золовкой своей рядом встать, хоть и против всего мира – тоже!

Да попадись ей тот царевич, Марья б сейчас ему всю морду в кровь разодрала! А что он Устю обидел?!

Как он вообще такое смел?

Робкая женщина за своих в тигрицу превращалась, а то и в кого похуже. Это за себя Мария Апухтина, а ныне Заболоцкая, постоять не могла, глаза поднять боялась, голос повысить. А за родных своих, за счастье свое обретенное рвать она в клочья будет. Кровавые.

Кто посмеет косо в сторону ее семьи взглянуть?

У кого тут глаза лишние?

Сейчас поубавим!

* * *

Конечно, боярин Алексей дома не усидел бы. Да вот не пришлось ему палаты царские штурмом брать, гонец прискакал:

– Боярин Заболоцкий, тебя к царю кличут! Срочно!

– Я с отцом поеду! – Илья шаг вперед сделал. – У меня там две сестры.

Гонец посмотрел равнодушно.