«– Какая же она?
– Довольно полная…
– Ну! – нетерпеливо перебил Лесков.
– Рыжая.
– Ну!
– С зелеными кошачьими глазами».
Лицо Лескова помертвело, «глаза загорелись полубессмысленным огнем».
«– Брр!.. Я знал таких, – проговорил он и замолк».
Но вскоре снова вернулся к разговору: «Они вот говорят: чувственность! Это тоже – шутка сказать! Чувственность! А что она такое? Тоже ведь она в нас. Что же с ней делать! Это загадка. Откуда она и зачем?..»1013
Вероятно, оттого что Лесков слишком остро переживал неодолимость любовной страсти, в частных беседах он мог отозваться о женщинах с исключительным пренебрежением, не подбирая выражений. И. А. Шляпкин вспоминал: «Это – низшая раса, – говорил раздраженно Н. С. – Гений рода, [penis], нас смущает. И чем выше, тем хуже»1014.
Прощальная повесть
Прощальная повесть
Прощальным произведением Лескова стала не опубликованная при его жизни повесть «Заячий ремиз. Наблюдения, опыты и приключения Оноприя Перегуда из Перегудов» – история безумного станового пристава[163], который ревностно, но безуспешно искал «потрясователей основ» и в итоге очутился в сумасшедшем доме, где утешался тем, что вязал для своих соседей чулки, а по ночам улетал на болота «высиживать среди кочек цаплины яйца, из которых непременно должны выйти жар-птицы»1015. В этом причудливом повествовании можно, по наблюдению литературоведа М. С. Макеева, увидеть и ироническое самоописание – всю жизнь прогонялся за нигилистами, а лучше бы делал простое и полезное дело, вот хотя бы вязал носки, – и надежду, что книги его будут прописаны в вечности. Ведь в конце жизни Оноприй изобрел «печатание мыслей», не на бумаге – на небесах.
В начале рассказа Перегуд проповедует вегетарианство – вслед за Овидием недоумевает, зачем люди убивают для своего пропитания «мирные стада», а в финале «видит, как несется на облаках тень Овидия и запрещает людям “пожирать своих кормильцев”».
«Перегуд хочет, чтобы все это видели и слышали это и многое другое и чтобы все ужаснулись того, что они делают, и поняли бы то, что им надо делать. Тогда жить и умирать не будет так страшно, как нынче!.. Он всё напечатает прямо по небу!..»
«Перегуд хочет, чтобы все это видели и слышали это и многое другое и чтобы все ужаснулись того, что они делают, и поняли бы то, что им надо делать. Тогда жить и умирать не будет так страшно, как нынче!.. Он всё напечатает прямо по небу!..»
Для этого Оноприй вырезал «огромные глаголицкие буквы». Скорее всего, были они вовсе не из древнейшей азбуки-глаголицы (откуда бы Перегуду ее знать?), а из кириллицы, «глаголицкими» же были названы, потому что глаголят, говорят с миром и людьми. Во время ночной грозы при сиянии молний Оноприю почти удается воплотить свою мечту и напечатать буквы на небе: