Иногда рассматриваешь старые дореволюционные фотографии. Вот семьи офицеров, дамы в шляпах, учителя гимназий, профессора, да и просто извозчики, работные люди… Но сколько благородства на лицах! Сколько достоинства, воспитанности и внутреннего покоя! Какие глаза у священников! Не заплывшие жирком, лживые насквозь, — ясные лица, как будто вот сейчас заговорят, и поверишь всякому слову!

А вот фотографии тридцатых годов. После того, как треть населения огромной бывшей, старой империи была раскулачена, экспроприирована, обворована, унижена или вышвырнута за границу. Еще хуже — расстреляна, задушена, утоплена на баржах, замучена в лагерях ГУЛАГа. Когда остались только жертвы и палачи… Что за лица?! Эти низко посаженные глазки, узкие лбы, плохие волосы, женские лица, скованные мукой мученической из-за советского быта, эти кривоногие рахитичные дети, эти запуганные мужики, которые разучились работать артелью, выпить на копеечку и петь песни, разучились улыбаться жизни…

И понимаешь со смущением, смятением в душе и страхом — разве это мы, великая русская нация? Пусть даже ее гордые остатки, перемешанные с басурманами?

Выходит, сталинизм — это не только индустриализация, каналы, гидростанции, балет, кинокомедии и атомная бомба. Это еще и генетическая катастрофа, потому что даже уже к 1938 году страна получила поколение с мозгами набекрень. И с такими «ценностями», от которых иностранцев, рискнувших посетить «солнечный СССР», при встречах с так называемыми «советскими людьми» охватывала оторопь.

Потому что к этому времени самые лучшие представителями поколения моего деда, Косарева, были уничтожены, а на смену им пришли дети 1919–1923 года рождения, которые никогда не жили в царской России, но слышали только проклятия в ее адрес. Они никогда не жили при нормальном либеральном режиме, в сытости, имея гражданские права, свободу пересекать границы империи, как и куда захочется.

И это были почти сплошь именно комсомольцы.

Тысячи, миллионы комсомольцев, которыми при помощи райкомов, обкомов руководил ЦК ВЛКСМ под руководством генерального секретаря Александра Косарева.

Коммунистический идеализм — это вечное противоречие между тем, о чем мечтается, и тем, что получается на самом деле. Мечтали о равенстве и братстве — получили рабство, перед которым бледнеет нероновский Рим. Мечтали о богатой стране, где каждый будет «сыт и одет», — получили безбрежную зону с колючей проволокой, от Бреста до Сахалина, от пустыни Каракумы до Таймыра.

Вот и 1938-й, двадцать первый год тоталитарной власти чекистов и большевиков.