Еженедельник «Антена» писал:

Среди трогательных, прекрасных и возвышенных речей, передававшихся по радио во время национального траура в течение последних двух недель, среди прочих была одна речь, обращенная к детям и произнесенная Старым Доктором. То была, наверное, одна из прекраснейших речей, посвященных Воскресителю Родины. Простота и какие-то просветленные, неизмеримо глубокие и вместе с тем понятные, проникновенные слова и берущий за душу энтузиазм выступавшего, несомненно, открыли прекраснейшие стороны души человеческой и указали самые возвышенные цели многим детям. Перед очарованием этой беседы, вероятно, не смог устоять никто{312}.

Корчак, как и другие представители прогрессивной интеллигенции, видел в Пилсудском единственный моральный авторитет, который сдерживал агрессивные националистические тенденции правых. После ухода маршала стали сбываться самые худшие опасения. Начинало расти влияние НД, правительство становилось все авторитарнее, власти питали подозрения к независимо мыслящим людям. В мае 1935 года Министерство религиозных конфессий и общественного образования сняло Марию Гжегожевскую с должности директора Государственного учительского института за «тлетворное влияние». Вместе с Гжегожевской в знак солидарности уволились, в частности, другие преподаватели института: философ Генрик Эльзенберг и психолог Стефан Балей. И Корчак.

В том же 1935 году окончательно оборвалось сотрудничество Корчака с пани Мариной, после шестнадцати лет тесной совместной деятельности. Что стало поводом? Политическое давление на Фальскую? Выплеск долго подавлявшихся эмоций? Официальная версия гласила, что на заседании совета общества «Наш дом» она выступила с резкой критикой Корчака, а тот, глубоко задетый, отказался от должности, которую занимал в совете. В шестидесятых годах минувшего века восьмидесятилетняя Манюшка, Мария Подвысоцкая, – единственный живой свидетель – рассказывала Игорю Неверли о подоплеке этого события. Пани Марина, которая всегда была склонна к депрессии, переживала психологический кризис. В письме к Доктору она объясняла, что уже не вернется к работе, что слишком измучена. Не желая обострять ситуацию, он примирительно ответил, что какое бы решение она ни приняла, он уважает любое. Пани Марина, будучи в нервном возбуждении, пришла к выводу, что Корчак с Подвысоцкой сговорились отобрать у нее должность. На собрании Общества она начала истерически кричать: «Я не дам себя сместить!» Доктор, вместо того чтобы вспомнить о ее письме, разобраться в абсурдных упреках, долго смотрел на нее в полной тишине. Потом встал и без единого слова вышел. Вместе с ним, в знак солидарности, вышла Подвысоцкая. Оба уволились из «Нашего дома».