Многие люди удивляются моему жизненному ритму: полностью загруженные встречами и мероприятиями дни, очень редкие спокойные выходные. Какое-то влияние, безусловно, на мое сегодняшнее расписание оказали известность и чемпионство. Но все же я уверен, что судьба обычного экономиста не загнала бы меня на диван и не позволила бы долго предаваться праздности, потому что привычку практически постоянно трудиться я легко и полно впитал в себя в детстве, наблюдая за жизнью родителей.

Двухвековая история моей семьи уходит своими корнями к истокам заводов Златоуста. Все мои предки были рабочими, а некоторые не просто обычными тружениками, а настоящими умельцами, отмеченными, как, например, мой дед по материнской линии, во времена Российской империи особым жалованьем в виде золотых червонцев.

Мои родители познакомились на Златоустовском машиностроительном заводе, где папа по окончании техникума работал старшим мастером, а мама пришла туда, окончив курсы плановиков. Вместе родители пережили тяжелейшие годы войны, также наложившие свой отпечаток на их привычку постоянно трудиться. Труд был главным делом их жизни, ее смыслом, той неотъемлемой составляющей, без которой существование будет неполным, нелепым и странным, лишенным надежной и крепкой основы. Я не просто осознал и принял установку о том, что отдых – это всего лишь небольшая и не слишком важная часть времени, труд завершающая и ему предшествующая, она буквально проросла в мое сознание, сделав подобный жизненный ритм единственно возможным и правильным.

После моего рождения моя мама – Нина Григорьевна Карпова (в девичестве Соколова) – приняла решение оставить работу экономиста и посвятить себя воспитанию детей. Решение это было непростым и очень мужественным, ведь ее жалованье было серьезным подспорьем для семейного достатка. Конечно, и до маминого увольнения жили мы довольно скромно. Впрочем, называлось это «так же, как все». Все наше окружение – друзья, знакомые, соседи, родители моих товарищей – были людьми одного круга, работающими на заводах или в конторах, привыкшими еще со времен войны во многом себе отказывать и ничего лишнего не желать. Но бедности своей никто не стыдился, главным оставался не туго набитый карман, а чистая совесть.

Мамино служение семье не могло не сказаться на нашем материальном положении, но голода и нужды мы никогда не знали, и все это опять же благодаря ее – мамы – постоянному и беззаветному труду. Каждый день она варила свежий суп из собственной картошки и овощей, меню практически никогда не менялось, но сравнивать было не с чем. Пища была не изыском, а необходимостью, важной для поддержания стабильного существования. Что я чувствую, вспоминая нехитрый вкус этого ежедневного супа? Благодарность. Благодарность за то, что не стал притязательным к еде. Подобное отношение значительно облегчает жизнь в любых поездках. Это сейчас я могу позволить себе практически в любом уголке мира зайти в кафе или ресторан и отведать любое даже самое экзотическое блюдо, а в юности на сборах приходилось питаться тем, что дают, и довольствоваться исключительно пищей, что предлагали в столовых. Голодный – жди еду по расписанию, денег «на подкормиться» не водилось, да и не хотелось тратить их на такую ерунду, как мороженое, пирожные и конфеты. Я привык не думать о пище и с одинаковым удовольствием съем и самый прекрасный, нежнейший и сочный аргентинский стейк, и обычную сваренную в мундире картошку.