Вечером в пятницу 19 июня Садло обслуживал столики в «Эплбиз» в Кларксвилле, штат Индиана, и поглядывал на телевизоры в ресторане, когда экраны всего мира переключились на церемонию открытия Олимпиады. Восемьдесят тысяч человек заполнили стадион в Атланте, и миллионы по всему миру смотрели трансляцию по телевизору. Боксер Эвандер Холифилд пронес факел на стадион и передал его обладательнице золотой медали пловчихе Джанет Эванс, которая преодолела с факелом последние метры дистанции. Предполагалось, что Эванс передаст факел последнему участнику эстафеты, который зажжет олимпийский огонь, возвестив об официальном начале игр.

Никого не было видно.

Затем, из тени медленно появилась крупная фигура, призрак, облаченный в белое. По стадиону пронесся рев, который начался с «Ого-о-о-о-о-о!» и вылился в восторженное, исступленное и оглушительное приветствие.

Зрители скандировали: «Али! Али!» Его правая рука зажала пока еще не зажженный факел, левая бесконтрольно дрожала, шокируя тех, кто не видел Али последние годы. Его лицо не выражало никаких эмоций. Эванс дотронулась своим факелом до факела Али, и тот вспыхнул. Али выпрямился во весь рост, высоко держа факел. Заискрились вспышки камер. Толпа продолжала реветь. Левая рука Али дрожала, но он крепко вцепился в факел своей правой.

Когда он сжал факел обеими руками, дрожь исчезла. Сосредоточившись каждой клеточкой тела, он нагнулся, чтобы зажечь фитиль, который затем с помощью подъемного механизма должен был быть доставлен на вершину стадиона. Но фитиль все никак не занимался, языки пламени скользили по рукам Али. На секунду показалось, что Али понадобится помощь, что он может выронить факел или, хуже, поджечь себя. Арена стихла, восемьдесят тысяч людей затаили дыхание. И вот наконец фитиль загорелся и доставил олимпийский огонь в огромную чашу. Толпа снова заревела.

В глазах восторженных зрителей Али снова стал бунтарем. Они увидели человека, который не боялся показать свою слабость, человека, чьи дрожащие руки напомнили о его словах, которые он повторял бесчисленное количество раз, когда был молод, полон сил и казался неуязвимым: он не боялся смерти.

Сердце Фрэнка Садло обливалось радостью. Он знал, как сильно Али любил внимание и как скучал по нему после ухода из бокса. Ему было все равно, была ли его заслуга в выборе Олимпийского комитета.

Вполне возможно, что его звонки и письма не имели к этому никакого отношения и кандидатуру Мухаммеда мог выдвинуть кто-нибудь из Олимпийского комитета или руководитель телекомпании.

Это не имело значения.