Что мог дать девушке Мур? Прежде всего он был элегантен, красив, прекрасно одет. Он по-прежнему следил за своей внешностью. Его парижские ботинки всегда хорошо начищены: Мур небогат, но мелочь для чистильщиков обуви находилась. Свой гардероб пополнил отцовскими пиджаком и брюками – пришлись впору. Был у него и свой костюм, всегда “тщательно отутюженный”. Образ дополнял монпарнасский галстук.
Внешне Мур сильно изменился. Парижский толстяк 1939 года остался лишь на старых фотографиях. Московский Мур 1941-го – высокий, стройный, даже худощавый. Ирина Горошевская заметила, что Мур “наконец-то перестал расти” и “сильно похудел”860.
Фотографии сороковых далеко не всегда передают красоту и уже вполне мужское обаяние Георгия Эфрона. Поэтому обратимся к воспоминаниям девушек.
Когда Цветаева привела Мура в гости к Юркевичам[137], он даже внимания не обратил на четырнадцатилетнюю Олю, а вот она его запомнила хорошо. Ольга Юркевич с видимым удовольствием описывает его внешность. Высокий, широкоплечий. С первого взгляда его можно было даже принять за спортсмена. Ей нравится “царственно поставленная голова с широким, просторным лбом”, “крупная, безукоризненно одетая в серый тон фигура” и особенно руки. Такие руки она видела на античных статуях, причем не у богов, а у богинь: “Мне хочется сравнить эти руки с руками Афродиты. Крупные, белоснежные, с великолепным сводом и тонкими аристократическими суставами. Эти руки не могли ничего крепко взять, они могли только прикоснуться”.
Просто восторженное описание внешности Мура оставит влюбленная в него Гедда Шор: “Он был высок ростом, великолепно сложен. Большелобый и большеглазый, смотрел как-то чересчур прямо и беспощадно. <…>…это был взгляд «рокового мужчины», каковым он и был, должен был стать – кстати говоря, без всяких кавычек. Сегодня назвала бы его римлянином. Было в его взгляде много ума, надменности и силы. Сверстники до такой степени не были ему ровней, что ощущение собственного превосходства было неизбежно”.861862
Вот такого мальчика выбрала себе Валентина Предатько. И простая девушка достигнет большего, чем образованные и много знающие Майя Левидова или Мирэль Шагинян.
Лучший день московской жизни
Лучший день московской жизни
“Сегодня хороший для меня день, хорошо наполненный и интенсивно прожитый”. Только однажды в дневнике Мура появится такая фраза – 12 июня 1941 года. Оригинал, разумеется, на французском: