Вставать приходилось довольно рано – не позже семи часов утра – для того, чтобы получить пресную воду для умывания; в восемь часов кран пресной воды закрывался. Длинной очередью, с тазиками в руках, получали мы порцию пресной воды и тут же на палубе совершали свой утренний туалет. Пока мы были в северных широтах, это было приятно; было лето, погода теплая, по мере приближения к экватору даже жаркая, но затем, когда спустились ниже экватора и приближались к Вальпараисо, где в это время была зима, утренние часы были довольно прохладны, и умывание на открытом воздухе и при свежем ветре нельзя было назвать приятным. Раз в неделю на пароходе приготовлялась для желающих ванна. Она состояла из громадного деревянного ящика, в котором одновременно могли мыться до десяти человек, причем вода не менялась, так как на кораблях пресную воду вообще берегут. Судите сами, можно ли было пользоваться такой ванной, к тому же она всегда была набита японцами или японками, которые вовсе не стеснялись друг друга и тут же рядом, в райских костюмах, ожидали своей очереди.

После утреннего туалета мы принимались за утренний завтрак и, покончив с ним, садились за испанский язык. Я организовал правильные занятия, по два часа в день, между завтраком и обедом, проходя приблизительно по одному упражнению Берлица{277} каждый день.

Успешнее всех в испанском языке был Нечаев, хорошо владевший французским языком; затем шел Гильбих, потом Курбатов, хотя и классик по образованию, но не очень способный; слабее других были Оранжереевы, в особенности старший. Просил разрешения присутствовать при этих занятиях и студент Пушков. Дамы не принимали участия, так как им не на кого было оставить свою детвору. В дни стоянок, по просьбе учеников, уроки отменялись; сам же себе я этой льготы не разрешал и, кроме обязательных общих занятий, посвящал ежедневно еще не менее двух часов для подготовки преподавания на следующий день.

После обеда время проводили на палубе, любуясь простором океана, играми дельфинов, летучими рыбками и стаями корморанов, сопровождающими судно в ожидании подачек, падающих из кухонь. Так время незаметно проходило до ужина, а после него ежедневными развлечением было наблюдать за дивным закатом солнца, когда небо загоралось такими цветами, что если бы какой-либо художник успел схватить любой момент этой быстро меняющейся картины, то, я уверен, никто не поверил бы ему и счел бы это за болезненную фантазию декадента. Затем приходилось спускаться в трюм и взбираться на свое незатейливое ложе.