Мое положение в Нише в это время было невыразимо тяжелое. Я понимал, что сербы правы, что единственный их шанс заключается в предупреждении мобилизации Болгарии. Вместе с моими коллегами я настаивал на необходимости скорейшей присылки войск. Мне глубоко претило по поручению министерства настаивать на отдаче нам Македонии, на недопустимости начать военные действия против Болгарии, не дожидаясь ее почина. То, что поручено было мне, я считал, конечно, своим долгом передавать Пашичу, сознавая, однако, в душе полную бесполезность и вред подобных увещаний. Все это я высказывал в моих телеграммах в Петроград.

Я телеграфировал во все концы, – в Петроград, в Ставку Верховного главнокомандующего, в наши посольства при союзных правительствах – о необходимости скорейшего оказания помощи Сербии. Иначе австро-немцы осуществят легко задачу соединения с Турцией, а Сербия будет окончательно выведена из строя. «Если державы не примут немедленного решения прийти на помощь Сербии», телеграфировал я 11 сентября, «они дадут австро-немцам возможность довести до конца свою тактику бить союзников по одиночке, и сербская катастрофа может иметь самые тяжелые последствия для общего хода европейской войны». Когда я заикнулся о передаче Македонии державам, Пашич ответил мне, что теперь поздно об этом говорить и что, создавая впечатление о возможности новых уступок, державы отнимают последнюю почву у оппозиции в Болгарии.

На мое представление о том, чтобы Сербия не брала почина в военных действиях 13 сентября, Пашич обещал, что ничего не будет предпринято раньше 8–10 дней; в течение этого срока обозначится, на какую помощь и от кого может рассчитывать Сербия. Пашич надеется, что в это время державы предпримут решительные шаги в Софии и выяснят окончательно вопрос об ответственности.

Не подлежало сомнению, что своими советами державы принимали на себя серьезную ответственность. «Наши настояния вызывают лишь бесполезную горечь, – телеграфировал я 14 сентября, – ибо интересы самообороны все-таки возобладают. Считать, что сербы совершают акт коварства, если не дадут болгарам закончить явно направленные против них приготовления, ясно невозможно. Здесь с горечью отмечают, что мы одни еще не дали согласия на аванс, совершенно необходимый для Сербии, что мы одни не дали принципиального согласия на участие хотя бы небольшого отряда и что, наконец, одни так категорически отрицаем право на то, что сербы признают делом самозащиты. В эту ответственную минуту, вполне сознавая, насколько тяжело признать в болгарах предателей, я считаю нравственным долгом вновь отметить, насколько каждый день дорог и насколько опасно все, что может создать впечатление нерешительности, только укрепляющей правительство Фердинанда. Вследствие сего необходимо ультимативное требование в Софии о прекращении мобилизации со всеми последствиями».