Приехав в Екатеринодар, я застал полную перемену отношений к союзникам. В Управлении иностранных дел мне дали прочесть всю переписку за это время с нашими представителями в Париже, по телеграфу, и с союзниками в пределах России.

Англичане сосредоточили свое внимание на Кавказе. В самом начале их пребывания там, их политика не могла не внушать серьезных сомнений и опасений. Они заняли Баку и Батум, и казалось, что больше всего интересуются эксплуатацией наших нефтяных богатств. Совершив победоносный поход в Терской области, добровольцы торопились занять Грозный до англичан, это им удалось. Англичане открыто покровительствовали всем самостоятельным маленьким государствам в Закавказье. Правда, полной последовательности и однообразия в их отношении к разным областям не замечалось. Различные генералы действовали каждый по своему усмотрению. Между английскими властями попадались люди, служившие в Индии и в Персии и вынесшие оттуда традиционное недоброжелательство к России. Разница в отношениях была, однако, скорее в степени, чем по существу дела. Английские власти в Закавказье совершенно не признавали Добровольческую армию и заявляли, что ей там нечего делать, что все ее задачи на севере. С легкой руки англичан, грузины заняли определенно враждебную позицию по отношению к русским вообще и Добровольческой армии в частности. Русские в Тифлисе подвергались настоящему гонению. Особенно потерпела русская Церковь. Главарями самостийности и отторжения от России, сначала при помощи немцев, потом – союзников, явились люди, в свое время возглавлявшие революцию у нас, – «вожди российской революции» Церетели, Гегечкори, Чхеидзе и К^о. Трудно себе представить более отвратительное зрелище, которое в достаточной мере могло бы вскрыть, насколько наша революция носила национальный характер! Но тут же вспоминается самостийность Свиты Его Величества генерала Скоропадского, и тогда не знаешь, что более тошнотворно!

Действия англичан были настолько неприязненны, что они вызвали со стороны Деникина запрос в той простой солдатской форме, в которой он вообще привык выражать свои мнения. Он просил англичан разъяснить, имеем ли мы дело с союзниками или с врагами? В то же время, вначале, дело снабжения подвигалось крайне туго. Добровольческой армии удалось получить лишь некоторое количество боевого снаряжения, оставшегося в Румынии, но румыны и на это смотрели, как на милость, и хотели, чтобы им было заплачено хлебом. Они предлагали помочь и в борьбе с большевиками, но за это требовали добровольной отдачи нами Бессарабии. Все это в достаточной степени охладило пылкое отношение к союзникам.