В то время как Кант наверняка чувствовал какую-то общность со Штарком, он едва ли ценил другого новичка в Кёнигсберге, тоже поселившегося в доме Кантера, а именно Абрахама Иоганна Якоба Пенцеля (1749–1819). Пенцель прибыл в Кёнигсберг после того, как бежал из Вюрцбурга, где был вовлечен в дуэль. Здесь его обманом завербовали в прусскую армию, и он попал в полк, который располагался в Кёнигсберге. Там Пенцель стал хорошим другом Крауса и Гамана. Географ и филолог-классик по образованию, он переводил Страбона и до досадного происшествия в Вюрцбурге был уже на пути к литературной карьере. Многие в Кёнигсберге его жалели, некоторые пытались добиться для него освобождения от военной службы, но хотя поначалу дело пошло на лад, эта попытка провалилась. Фридрих II самолично издал указ, что Пенцелю придется остаться солдатом из-за «аморального образа жизни»[901]. Кант недолюбливал Пенцеля, по-видимому, по той же самой причине, и Гаман сообщал Гердеру 14 октября 1776 года, что Кант «всегда был против него [Пенцеля] и считал, что у него низкий характер, раз он так хорошо выносит солдатскую долю…»[902]

Кант всегда интересовался образованием, и не только потому, что прочитал «Эмиля» Руссо в начале 1760-х годов; эта тема волновала его по меньшей мере еще с того времени, когда он работал домашним учителем. Лекция, которую он прочитал, когда стал магистром, называлась, в конце концов, «О более легком и обстоятельном обучении философии». В 1774 году этот интерес к образованию получил новый импульс, когда Иоганн Бернхард Базедов основал школу «Филантропин» в Дессау. «Филантропин» был задуман в очень прогрессивном духе. Он почти сразу же вызвал всесторонние обсуждения в немецких журналах. Базедов собирался учить своих учеников становиться «филантропами» и вести впоследствии «патриотическую и счастливую жизнь, внося вклад в общее благо». Базедова интересовало воспитание цельного человека. Он отдавал особое предпочтение практическим знаниям, а не только развитию интеллекта. Школьное расписание на неделю включало в себя не только учебу, но и Wandertage, или выходы на весь день на природу. Отдельно он выделял физическую культуру и критиковал жесткое различие между «работой» и «игрой», настаивая на частых перерывах в учебе и на обучении языкам не путем механического запоминания, а в игровой форме. Ученики должны были изучать физику и другие предметы, самостоятельно проводя эксперименты и глядя на реалии (Realien), которых они, возможно, никогда до этого не видели. Их предполагалось учить тому, как стать независимыми гражданами, которые могут позаботиться о себе в будущем. Религиозное образование должно было отойти на второй план. Базедов считал, что не стоит учить детей молитвам, пока им не исполнится десять лет[903]. Другими словами, подход Базедова радикально отличался от пиетистского образования, от которого страдал Кант.