То, что сначала было задумано как короткая работа, которая представила бы уточнение доктрин, выдвинутых в инаугурационной диссертации, стало на самом деле очень толстой книгой. В ней было 856 страниц, и большая ее часть была совершенно новой. Конечный результат исследований, которые он сначала предпринял вместе с Герцем, заметно отличался от изначально ожидаемого. Книга не только стала больше по объему, значительно изменились и ее тон и предмет. По сути, менее тридцати страниц «Критики» близки к более раннему исследованию. Так называемую трансцендентальную эстетику, или обсуждение пространства и времени, все еще можно было опознать как часть доктрины из диссертации, но на этом все и заканчивалось. О трансцендентальной аналитике, с ее обсуждением категорий и принципов рассудка, и трансцендентальной диалектике, с ее обсуждением антиномий, имеющих целью обнажить существенное противоречие рациональных принципов и установить регулятивное использование идей разума, не только не шло речи в более ранней работе – они были и вовсе несовместимы с определенными частями диссертации.
Когда Кант писал Ламберту в сентябре 1770 года, что в течение последнего года он разработал понятие, которое «изменять не придется, хотя оно несомненно потребует дальнейшего расширения», он никак не мог предвидеть, какую доктрину выдвинет в «Критике». Его позиция – по сути своей, возможно, и та же самая, – изменилась во многих своих частях. Так, в отличие от инаугурационной диссертации, «Критика» была озабочена не столько сохранением интеллектуального познания в чистоте, сколько попыткой показать, что интеллектуальное познание возможно лишь постольку, поскольку имеет отношение к чувственному познанию, и что чувственное познание возможно только при условии интеллектуального познания. В то время как в 1770 году он подчеркивал