Если бы я только смог убедить людей, что им следует подождать с развитием этой науки, пока не подойдет нужный момент, то эта работа достигла бы своей цели. В начале я видел эту доктрину будто в сумерках. Я пытался совершенно серьезно доказывать высказывания вместе с противоположными им высказываниями – не для того, чтобы воздвигнуть скептическое учение, но поскольку я подозревал о существовании иллюзии, в которую впадает рассудок, и чтобы понять, в чем она состоит. 1769 год пролил мне [на это] свет[928].

Если бы я только смог убедить людей, что им следует подождать с развитием этой науки, пока не подойдет нужный момент, то эта работа достигла бы своей цели.

В начале я видел эту доктрину будто в сумерках. Я пытался совершенно серьезно доказывать высказывания вместе с противоположными им высказываниями – не для того, чтобы воздвигнуть скептическое учение, но поскольку я подозревал о существовании иллюзии, в которую впадает рассудок, и чтобы понять, в чем она состоит. 1769 год пролил мне [на это] свет[928].

В начале семидесятых Кант еще совсем не понимал важность и последствия доктрины, выдвинутой им в инаугурационной диссертации. Даже если начала критического учения можно отнести к 1769 году, это не означает, что проблема «Критики» во всей ее полноте открылась сразу же. Большая часть содержания работы была задумана и написана позже, в конце семидесятых.

На занятиях по логике, которые Кант проводил в 1792 году, он признался студентам, что сначала не имел ясного представления о том, какова должна была быть цель первой «Критики», и ему пришлось много об этом думать. По сути, он воспользовался своим изначальным замешательством по поводу цели первой «Критики» как примером, чтобы показать студентам, как важно мыслить правильным образом. Так, он им говорил, что каждый, кто пишет или думает методически, должен знать, (1) что именно он хочет доказать и (2) что будет решающим для этого доказательства. Один студент отмечал:

Он привел в качестве примера, скольких усилий ему стоило понять, что именно он хотел [доказать], когда у него впервые возникла мысль написать «Критику чистого разума», пока он не обнаружил, что все можно сформулировать в качестве вопроса: возможны ли синтетические априорные высказывания? – Да, но решающим здесь является то, чтобы мы могли снабдить их соответствующим созерцанием. Если это невозможно сделать, то у них это свойство отсутствует. Отсюда видно, как этот метод облегчает систематическое размышление[929].