У Канта и Цицерона много общего. Оба считают, что этика основывается на разуме и противостоит порыву, и оба отвергают гедонизм. Цицерон использует выражения «охвачен страстью» и «ими овладевает желание» для описания действий, которым недостает нравственности и добродетели, в то время как Кант утверждает, что моральны только действия, совершенные на основании одного лишь долга, а любое действие, движимое удовольствием, неморально. Оба, и Цицерон и Кант, предлагают основанную на долге теорию морали.

Хотя Цицерон, как и Кант, считает долг и добродетель фундаментальными понятиями нравственности, Цицерон предпочитает определенного рода эвдемонизм, гласящий, что все, что находится в согласии с долгом, окажется в итоге еще и приятнее, чем то, что противоречит добродетели. В конечном счете долг, как и все остальное, исходит из природы:

Прежде всего, каждому виду живых существ природа даровала стремление защищаться, защищать свою жизнь, то есть свое тело; избегать всего того, что кажется вредоносным, и приобретать и добывать себе все необходимое для жизни, как пропитание, пристанище и так далее. Общи всем живым существам стремление соединяться ради того, чтобы производить на свет потомство, и забота об этом потомстве[1056].

Прежде всего, каждому виду живых существ природа даровала стремление защищаться, защищать свою жизнь, то есть свое тело; избегать всего того, что кажется вредоносным, и приобретать и добывать себе все необходимое для жизни, как пропитание, пристанище и так далее. Общи всем живым существам стремление соединяться ради того, чтобы производить на свет потомство, и забота об этом потомстве[1056].

Обязанности основываются прежде всего на этих стремлениях. Таким образом, можно сказать, что действия, исполненные долга, «следуют природе». Наш долг в то же время естественен, и утверждение Цицерона, что нужно следовать природе, возможно, самая известная заповедь его моральной философии.

Цицерон не выводит обязанности напрямую из природы. Прежде всего, природа дала людям разум, и разум – существенная их черта. Поэтому обязанности основываются и на разуме. Таким образом, для Цицерона не существует конфликта между следованием природе и следованием разуму. Всё, что по-настоящему рационально, в то же время и естественно. Во-вторых, природа «силой разума сближает человека с человеком, имея в виду их общую речь и совместную жизнь»[1057]. Мы социальные животные, и другие нужны нам не только для удовлетворения жизненных потребностей, но и для компании и благополучия. Нам требуется чужое одобрение, и моральная жизнь в основе своей нуждается в таком одобрении. Но мы не только хотим, чтобы нас считали хорошими и благородными или честными, мы хотим также и быть хорошими и честными. Соответственно, обязанности должны быть выводимы из фундаментальных основ нравственного благородства. Для Цицерона существует четыре такие основы: 1) способность видеть истину (дальновидность), 2) защита человеческого общества, 3) величие и сила возвышенного и непобедимого духа, 4) порядок и мера, относящиеся ко всему тому, что совершается или говорится (умеренность, воздержность). Четыре эти основы для него «связаны и переплетены между собою»[1058]. Из них проистекает большинство обязанностей, хотя некоторые восходят только к одному из этих источников. Большая часть Книги 1 «Об обязанностях» представляет собой попытку показать, «как обязанности возникают из положений, относящихся к нравственной красоте» или честности[1059]. Обязанности, имеющие дело с «узами» между людьми и общностью их жизни, влияют на все остальные[1060]. «Обязанности, проистекающие из общественного начала, соответствуют природе больше, чем обязанности, проистекающие из познания». Поэтому Цицерон более тщательно исследует, «каковы естественные основы уз между людьми и человеческого общества»[1061]. Обязанности, проистекающие из общественного начала, имеют приоритет перед некоторыми другими, такими как преданность учебе, например. Как говорит об этом Цицерон в Книге 1: «Да будет поэтому твердо установлено, что при рассмотрении обязанностей на первом месте должен быть тот род обязанностей, который зиждется на общественных узах между людьми»[1062] Остальные основы нравственно-честного в действительности тесно связаны со второй основой. Так, величие духа проявляется только в борьбе за «общую безопасность». Она не может быть проявлена в борьбе за чьи-то преимущества. Скромность, сдержанность и всякое «подобающее» поведение по меньшей мере отчасти связаны с социальной ролью человека. Мы социальные животные, и этика – это изучение нас самих внутри общества. Цицерон делает различие между тем, что нам подобает делать из-за нашей общей природы, или из-за характеристик, которые мы делим с другими, и тем, что мы должны делать, поскольку мы индивидуумы.