Краус к тому же был не единственным, на кого Кант оказывал давление. Придворный капеллан Шульц, опубликовавший в 1784 году изложение кантовской «Критики чистого разума», также оказался вовлеченным в борьбу за «Критику». Шульц принялся за дело с большей охотой. Во всяком случае, он опубликовал по меньшей мере семь рецензий на труды Канта и работы, касающиеся Канта, в Allgemeine Literatur-Zeitung в течение нескольких лет после публикации своего «Разъясняющего изложения»[1260]. Но и отношения Канта с Шульцем нельзя назвать гладкими. Так, Кант был расстроен, когда Шульц опубликовал 13 декабря 1785 года рецензию на Institutiones logicae et metaphysi-cae Иоганна Августа Генриха Ульриха (1746–1813) в Allgemeine Literatur-Zeitung. Работа Ульриха была важна, поскольку в ней содержалась критика трансцендентальной дедукции. Рецензент прибавил к этому собственные сомнения, и Канту это не понравилось. В длинной сноске в «Метафизических началах естествознания» он отвечал:

В рецензии на “Institutiones Logicae et Metaphysicae” господина профессора Ульриха высказываются сомнения не относительно этой таблицы чистых рассудочных понятий, а относительно делаемых из нее выводов об определении границ всей чистой способности разума, стало быть, и границ всякой метафизики. Здесь глубокомысленный рецензент заявляет о своем согласии с не менее вдумчивым автором и высказывает сомнения, которые, затрагивая как раз главный фундамент моей системы, могли бы явиться причиной того, что эта система в отношении главной своей цели потеряла бы ту аподиктическую убедительность, которая требуется для безоговорочного ее признания[1261].

В рецензии на “Institutiones Logicae et Metaphysicae” господина профессора Ульриха высказываются сомнения не относительно этой таблицы чистых рассудочных понятий, а относительно делаемых из нее выводов об определении границ всей чистой способности разума, стало быть, и границ всякой метафизики. Здесь глубокомысленный рецензент заявляет о своем согласии с не менее вдумчивым автором и высказывает сомнения, которые, затрагивая как раз главный фундамент моей системы, могли бы явиться причиной того, что эта система в отношении главной своей цели потеряла бы ту аподиктическую убедительность, которая требуется для безоговорочного ее признания[1261].

Гаман писал Гердеру 4 апреля 1786 года, что у Канта было «чрезвычайно плохое настроение» из-за рецензии, но Шульц разрядил ситуацию, посетив Канта первым. Они долго беседовали и расстались по-дружески. «Священник заглянул в карты философа, и Кант, в пылу момента был ожесточеннее, чем ему самому хотелось бы. Эта слабость была раскрыта его amanuensis' ом, но впоследствии скрыта. Как бы то ни было, при всей своей живости Кант очень сердечный и невинный человек. Но молчать он умеет так же мало, как и Яхман, тот с ним одного покроя и к тому же молод и сангвиник»[1262]. Шульц, который очень долгое время был в университете приват-доцентом, стал профессором математики в 1786 году.