«Канал» развивался невероятно динамично и сделал возможным на основе «аванса доверия» вещи, которые едва ли были бы возможны с помощью обычных средств. На протяжении полугода Бар без уведомления общественности и без участия правительственной бюрократии провел переговоры о заключении Московского договора об отказе от применения силы и признании германских границ, включая границу ГДР и границу по Одеру – Нейссе. Сколь важна конфиденциальность, стало ясно, когда в середине июня 1970 г. журнал «Квик» опубликовал содержание договора, и началось возмущение по поводу предательств германских интересов2236. «Канал» не только продемонстрировал, как много инстанций может разрушить доверие, он давал обеим сторонам возможность открыто говорить о том, кто или что являлись помехой обмену. Когда в июле 1970 г. для последних приготовлений к заключению договора в Москву официально прибыл федеральный министр иностранных дел Вальтер Шеель, он не обнаружил контактов с Громыко. Бар сообщал Брандту: «Наш министр, к сожалению, не установил контакт со своим партнером. Это означает, что он не отвечает на аргументы Громыко, из чего тот, что обычно в международной практике, делает вывод о согласии. Это вызвало во вторник первые трудности, когда речь шла только о том, чтобы установить: кто лжет? Шеель был честен, Громыко тоже. Но Шеель не заметил, что случилось… [Статс-секретарь] Франк и я временами колебались между ужасом и отчаянием, не исключая идею, как вывести его (Шееля. – Примеч. пер.) из переговоров»2237.

Благодаря «контакту» удалось справиться и с этим диссонансом в общем настрое2238.

С помощью «канала» Брандт и Брежнев договаривались также о своих послах, таким же образом советский лидер договорился и с Помпиду. После того как по «каналу» прошла информация, что германский посол в Москве Хельмут Аллардт не говорит по-русски и не пригоден для переговоров, на его место был прислан Ульрих Зам, о котором, однако, Леднёв вскоре сообщил из Москвы, что он слишком близок ХДС/ХСС2239. Леднёв сообщил в ноябре 1970 г., что в лице Валентина Фалина Москва пришлет в Бонн эксперта по германским делам, а для Берлина предусматривается партработник из Тулы, который и понятия не имеет о политике в отношении Германии и поэтому не будет мешать2240. Таким способом Брежнев не только недвусмысленно дал понять Брандту, что отныне ФРГ важнее ГДР, которой придется привыкать к новой расстановке приоритетов2241. Через «канал» Брежнев информировал Брандта о действиях Ульбрихта, а позже Хонеккера в Берлине и о том, как следует оценивать эти действия. В конце марта 1970 г. Брежнев через Леднёва поручил сообщить Брандту следующее: Ульбрихт делает все, чтобы воспрепятствовать компромиссу между Москвой и Бонном. Овации, которыми встречали Брандта во время его визита в Эрфурт, вполне могли быть делом провокаторов Штази; во всяком случае, сейчас Ульбрихт использует это как аргумент против Бонна. Чтобы разрядить обстановку, Брежнев предложил: когда председатель Совета Министров ГДР Вилли Штоф приедет в Кассель, было бы хорошо, чтобы «определенные элементы» имели там возможность для контрдемонстрации2242.