Новая «Большая четверка»

Брежнев был преисполнен твердой решимости дать Европе новый миропорядок и полагал, что сумеет достичь этого вместе с Брандтом и Помпиду в Европе и Никсоном в США на основе личного доверия2260. Подобно тому как Сталин, Черчилль, де Голль и Рузвельт в качестве «Большой четверки» закрепили послевоенный порядок Европы и начали холодную войну, они в качестве новой «Большой четверки» открыли бы новую главу в истории Европы и прекратили холодную войну2261.

Брандт уехал в августе, а месяц спустя, 6 октября 1970 г., на целую неделю в Советский Союз приехал Жорж Помпиду, чтобы, как ранее де Голль, посетить Сибирь, Казахстан и даже космодром Байконур. В отличие от Брандта, которого официально пригласил Косыгин, Брежневу повезло пригласить Помпиду самому и действительно официально поприветствовать его в Кремле в обход Косыгина, Громыко и Подгорного2262. В то время как Брежнев неоднократно требовал больше времени на беседу и откровенно заявил: «У нас от Вас нет секретов»2263, коллеги по Политбюро его осадили: – «Мы мало о чем можем говорить»2264. Только под конец визита Помпиду, 13 октября, Брежневу удалось устроить встречу один на один с президентом Франции, чтобы, наконец, спокойно поговорить. Помпиду, вероятно, говорил с Брежневым искренне, заметив: «Мы подписали протокол о наших консультациях. Я воспринимаю это очень серьезно. Это означает, что мы будем регулярно и вполне свободно обмениваться информацией по всем сферам французской политики. Вы, по-видимому, заметили, что я не профессиональный дипломат и что я предпочитаю говорить откровенно. Надеюсь, что Вы согласны»2265. Брежнев, похоже, был не только согласен. Он, вероятно, внутренне восхищался, когда Помпиду заявил ему, что два лидера едины в представлении о судьбе Германии как важнейшем политическом вопросе: «Во Франции все еще достаточно людей, которые хотят привязать Францию к США, а с нею сразу же и Германию. Я не хочу, чтобы Западная Европа стала военным блоком»2266.

Помпиду даже проявил понимание затруднительного положения Брежнева, никогда не имевшего права самому подписывать международные договоры. Но Брежнев сделал вид, будто этот факт его не волнует. Ведь он принял Помпиду, провел с ним переговоры и сопровождал его некоторую часть поездки: «Это компенсирует отсутствие моей подписи. Я, однако, не делаю тайны из того, что мне было бы приятно подписать такой документ. В остальном же я буду во время церемонии стоять за Вами, фотографы меня увидят и весь мир поймет, что я согласен»2267.