Словесное давление

Параллельно Москва усилила словесное давление: в начале июня 1981 г. Политбюро, как уже было в 1968 г. с Прагой, послало свое письмо не как обычно первому секретарю, а всему Центральному комитету, что свидетельствовало о недоверии Кане и служило предупреждением ему2617. Каня был встревожен не только этим жестом, но и тем, что Брежнев несколько дней велел говорить, что его нет, когда Каня звонил. Вопрос о том, был ли Брежнев снова нездоров или намеренно хотел унизить Каню, остается открытым: «Как известно, я долго не хотел говорить с Каней, но он силой добился беседы: ежедневно звонил с пятницы по понедельник»2618. Каня поспешил подстраховаться, заявив, что они сейчас будут жестче выступать против «контрреволюции». Но Брежнев не поверил ему: «Товарищ Каня, как часто я тебе это говорил уже в начале всей этой истории»2619. За этим телефонным разговором последовали и другие в стиле давних разговоров Брежнева с Дубчеком: его интонация была по-отечески укоризненной; в то время как он обращался к Кане на ты, тот ему выкал. Брежнев потребовал, чтобы они сейчас показали «Солидарности», «что времена изменились». «Брежнев: Капитуляции больше не будет. Ты с этим согласен? Каня: Совершенно согласен. Брежнев: При этих условиях ты, Станислав, можешь твердо рассчитывать на нашу поддержку и солидарность. Каня: Я знаю, чего Вы от нас ожидаете… Мы возьмем контрреволюцию за горло»2620.

В конце концов, 14 августа 1981 г. Брежнев еще раз принял в Крыму польских товарищей2621. Перед этим он совещался там с представителями государств-членов Варшавского договора и еще раз дал отпор Чаушеску, настоятельно требовавшему действий. «Брежнев: Что ты твердишь “сделать, сделать”. У нас из-за Польши голова болит каждый день. А ты – “сделать”! Ну сделай, предложи что-нибудь»2622. Брежнев спорил с Чаушеску, но и в отношении Кани он не был дружелюбнее. Он три дня прорабатывал в Крыму материалы по Польше2623. Он сомневался в том, можно ли верить Кане2624. На сей раз чудо летнего Крыма не символизировало неофициальную, братскую, доверительную встречу. Брежнев, здоровье которого было сильно подорвано, зачитывал свои подготовленные речи, в резких выражениях говорившие о «терроре белых», на который требовалось ответить «террором красных»2625. Ярузельский предполагал, что это не была риторика Брежнева2626. К тому же Брежнев упрекал польских собеседников в том, что Советский Союз уже оказал помощь полякам на сумму в 4 млрд дол., но они, тем не менее, не могут справиться со своими проблемами2627.