Политбюро в Москве, однако, не предприняло ничего подобного, лишь усилило политическое давление в личных беседах и телефонных разговорах. С учетом уступок, которые Каня и Ярузельский сделали «Солидарности» 31 марта 1981 г., чтобы предотвратить объявленную в Быдгоще всеобщую забастовку, в Москве росли опасения, что польские товарищи из страха перед натиском будут сдавать одну позицию за другой. Брежнев предупреждал Каню по телефону: «“Мирный путь”, который вы избрали, может стоить вам крови»2607.

Как когда-то с Дубчеком в Чиерне, Андропов и Устинов встретились с Каней в железнодорожном вагоне на советско-польской границе, правда, без больного Брежнева, чтобы объяснить польским товарищам значение военного положения. Встреча была тайной, место конспиративным, а временем встречи выбрали ночь, чтобы ни в Польше, ни на Западе не поднялся крик о том, что Варшава-де находится под кнутом Москвы2608. Снова Андропов и Устинов выполняли задание – выяснить, на какие кадры Политбюро еще могло опираться: даже считавшийся надежным Ярузельский, ставший теперь министром обороны и главой правительства, сдал позиции перед «Солидарностью», а Каня все чаще прикладывался к бутылке2609. Они обнаружили Каню и Ярузельского в состоянии крайнего напряжения, нервными и измотанными. Когда московские эмиссары представили разработанные планы по объявлению военного положения и потребовали от обоих переговорщиков подписать его, чем те должны были подтвердить, что ознакомлены с мероприятиями, поляки заявили, что события в Быдгоще показали: контрреволюция сильнее их, ни вторжение, ни военное положение не приведут к решению проблем2610. Как когда-то Дубчек на пленуме ЦК, они теперь ссылались на сейм, польский парламент, который должен проголосовать по вопросу о военном положении2611.

У Москвы не было иного выбора, как только выжидать и послать других эмиссаров – Суслова, Громыко и маршала Куликова2612. Брежнев требовал «непрерывного давления» на поляков и сам вновь и вновь хватался за телефонную трубку2613, но в конце апреля 1981 г. разочарованно констатировал: «Им мало доверия, ведь хотя они и слушают нас, но не делают то, что мы им советуем»2614. К этому времени Политбюро пришло к выводу, что оппозиция уже внутри партии обладает большинством, способна в любой момент захватить власть и не рискует пойти на это только из-за боязни вторжения советских войск2615. Политбюро пребывало в нерешительности: оно любой ценой хотело избежать силового решения, но пока не видело кадров, которые могли бы заменить Каню и Ярузельского. Не оставалось ничего другого, как продолжать щедрую экономическую помощь2616.