В ситуации обновления «больших смыслов» истории, ломки прежних типов идеологического и художественного сознания русская литература, воссоздавая процессы социального преобразования жизни, анализируя тенденции «ломки» аграрного сознания, выработанного веками, не могла не обратиться к своей этнотрадиции.

Одним из наиболее важных факторов, определяющих этногенетическую ретроспективу той или иной национальной литературы, в том числе русской, выступает ее фольклорность, которая в наиболее чистом виде содержит в себе начальные элементы и структуры душевного типа нации, своеобразие ее мышления. Что касается Шолохова, то эта особенность этногенеза его эстетики будет рассмотрена в следующей главе.

На наш взгляд, важно учитывать и то обстоятельство, что, несмотря на всеобщность поднятых в произведениях Шолохова проблем, его творчество представляет собой отражение земледельческой ветви культуры. Той культуры, которая лежит в основе всего, что создано великого у нас на ниве национальной словесности, так как и фольклор, и психологический облик, и мироощущение, и способ понимания жизни – все сформировалось на платформе причастности России к данному типу культуры.

Как превосходно показано в работах этнографов и историков (Б. Рыбаков, Д. Фрэзер, Ю. Бромлей и др.) – это обязательная стадия в развитии каждой национальной культуры. В силу объективных исторических обстоятельств те или иные народы (здесь лучше сказать – этносы) в разные временные периоды по-разному переживают эту самую длительную фазу в развитии всякой утвердившейся культуры. Этого нельзя не учитывать при взгляде на мир Шолохова. Необходимо видеть также тот момент, что, в сущности, тип этой культуры носит центробежный характер, сосредоточения человека вокруг определенного «куска» земли (пусть это будет его дом, его деревня, его край, его «малая» родина), и все движение жизни совершается во взаимосвязи с бытием на этой земле – с извечным круговоротом природных событий, необходимостью давать этой земле зерно и собирать с нее урожай. Об этой особой сосредоточенности человека данной культуры хорошо писал Ф. Буслаев: «Быт земледельческий не возможен без оседлости. Поверяя земле все свои труды и силы, влагая в ее недра надежду на довольство и благосостояние, человек к ней привязывается, как к своей родной кормилице. Клочок земли, который он возделывает, для него есть как бы дополнение собственного существа его. Видимым символом этого союза человека с возделываемою им землею – родное пепелище, усадьба. Обжившись на родном пепелище, человек вполне свыкается со всеми окружающими ее с условиями, каковы они ни были: и в этой застарелой привычке находит он себе спокойствие и довольство. Зато, сколько опасений и сомнений, сколько всякого для него горя, и действительного и воображаемого, как скоро приходится ему менять старое пепелище на новое.