Эстетическая особенность лучших русских писателей, находящихся в предельно доверительных отношениях со своими персонажами, – когда герой своей укоренностью в бытии диктует автору логику своего развития (Татьяна у Пушкина, почти все гоголевские герои «Мертвых душ», Наташа Льва Толстого), говорит о высшей степени проникновения художника в жизнь людей, то есть о высшей степени народности.

Эта же поразительная свобода, представленная у Шолохова, позволяет писателю осуществлять свой принцип «дозволенности высказывания» по отношению к к различным персонажам. Уж на что безусловный выродок Митька Коршунов, но и ему Шолохов разрешает словесно определить свой взгляд на жизнь. То же самое с Чубатым, Чумаковым, Фоминым и им подобными. Это если говорить о «маргинальных» героях Шолохова. Но писатель дает высказаться практически всем, вспомним хотя бы студента Тимофея, объявившегося посредством дневника всего один раз в романе и исчезнувшего после этого навсегда (несмотря на то, что в дальнейшем он появится еще раз анонимно, просто как страницы с записями о его жизни, попавшими в руки другого человека). Во многом это родственно эпической манере Гоголя, у которого появление немотивированных впрямую с развитием сюжета героев, объясняет многое в содержании основных идей и соображений писателя.

Это самоопределение героев позволяет, подчас, приобрести им известную лояльность писателя и читателей. Вот, к примеру, Мишка Кошевой, отношение к которому претерпевает эволюцию даже у Ильиничны, для которой он «душегуб», убивший ее сына Петра, но и ему посылает она полушубок для «сугрева», видя его мучения от припадка малярии.

Но Шолохов вместе с тем не упускает из виду практически ничего из существенного и значительного в мировоззренческом и жизнестроительном смысле, когда он художественно анализирует действительность в разных ее коллизиях и разворотах, включая исторические.

Населенность романов Шолохова людьми максимальна, но это необходимо ему по самому принципу воспроизведения жизни народа. Неизбежно встает вопрос и о доминирующей точке зрения, о том, какая из них не просто становится ведущей в социальноисторическом смысле, но основной в идеологическом, философском отношении. Ответ очевиден – у Шолохова сушествует синтез целого ряда точек зрения и философий. Никакая из них отдельно не обладает правом первенства, никакая не торжествует сама по себе. Подчас в той или иной ситуации, она, эта точка зрения, может выйти на авансцену через второстепенных героев, но лишь на короткое время и ощущая при этом свою недолгую правоту. Не случайно главный протагонист Шолохова – Григорий проводится писателем через восприятие и анализ разнообразных человеческих позиций и политических воззрений, не принимая никакую из них за основу, не доверяя никакой до конца, поскольку интуитивно он ощущает их неполноту и нежизненность.