Такое отделение процессуальных характеристик движения от изображения самих движущихся объектов нужно было потому, что в ходе развития культуры стала осознаваться относительная самостоятельность духовных процессов – движения мысли и чувства в человеческой психике, которые не имели никакого пространственно-пластического субстрата и адекватное воплощение которых требовало поэтому обособления средств моделирования временных отношений» [20, 214].
Таким образом, фольклор представляется художественной системой, в которой моделирование по преимуществу пространственных отношений определяется специфическим качеством автокоммуникации. Эти отношения лишь опосредованно могли воссоздавать процессы психической жизни человека. И самостоятельность присутствия и художественного осуществления «духовных процессов» через систему временных отношений означает переход данной национальной культуры на более высокую, более интериоризованную ступень развития. Это в истории культуры момент образования и становления литературы в ее специфическом виде [21].
В истории русской литературы, как она предстает перед нами в свете тысячелетнего прошлого, своеобразным передаточным звеном выступает древнерусская литература. Эта литература пронесла через все этапы своего развития связи с устным народнопоэтическим творчеством, в том числе и в изображении человека и его психологии. Исключительно содержательными в этом отношении являются работы Д. С. Лихачева [22]. Точка зрения Д. Лихачева заключается в том, что «литература древней Руси знала несколько стилей в изображении человека» [23, 3].
Причем эти стили, последовательно сменявшие друг друга и зависящие в первую очередь от состояния реальных отношений личности и социума на том или ином этапе развития древнерусского общества, внутренне определялись и через специфическое для каждого этапа изображение человека. «Литература древней Руси была внимательна к отдельным психологическим состояниям, – пишет Д. Лихачев. – Эти «психологические состояния, отдельные человеческие чувства, страсти рассматривались со столь близкого расстояния, что они заслоняли собой самого человека, казались огромными, преувеличенными и не связанными друг с другом» [23, 8]. Это происходит потому, что «отдельные состояния человеческой души не объединяются еще в характеры. Проявления психологии не складываются в психологию. Связующее, объединяющее начало – характер человека – еще не открыто» [23, 72].
Нам кажется, что стадия развития древнерусской литературы, выделяемая исследователем, в которой «чувства, страсти живут как бы самостоятельной жизнью, способной к саморазвитию» [23, 77], представляет собой следующую ступень развития художественного психологизма вслед за психологизмом народнопоэтического творчества .