Пространство и время у Шолохова обладают своей уникальной неповторимостью, несмотря на типологическую схожесть с великими эпопеями ХIХ и ХХ веков. Уже в самом названии романа «Тихий Дон» Шолохов дает соединение временного (ситуативного по временной шкале, ведь Дон может быть и бурным) и пространственного (Дон, река, расположенная, протекающая через конкретное пространство). Время-пространство у писателя соединены в сложной художественно-мировоззренческой картине. С одной стороны, нам дано время практически мифологическое – показ существования (бытия) народа как такой основы жизни, которая всегда была и для которой время всегда «есть». Такое, по содержанию, время начинает эпопею, дальше мощно развиваясь по своим органическим законам, что, собственно, и придает с точки зрения хроноса характер эпопейности тексту романа. Остатки этого мифологического времени даже к концу текста, попав в пространство почти классического исторического романа, тем не менее сохраняют явные признаки мифичности – образ «черного солнца», показ переселения «всего казачьего мира» за Дон, то есть в другую, неизвестную «сторону» и др. Но в целом это время разрушено, переформатировано, оно стало прерывистым, пористым, рядом с ним, ломая его, появляется другое время – линейное, историческое, содержащее в себе все необходимые причины и следствия, тогда как время мифологическое зависело только от самое себя, от изначальной неразвернутой бытийности, которой оно было насыщено.

Мифологическое время разламывается вторжением линейного, торжествующего исторического времени. Но для Шолохова именно во времени мифологическом и через его содержание представлены основные жизненные ценности. Историческое время в определенном отношении для Шолохова менее интересно. Может именно поэтому он так широко использовал, часто без критической сверки, исторические хроники, мемуары того времени. Это время дискретно, оно прямо воздействует на героев и события, но данное давление исторического времени тягостно для большинства героев писателя, они противятся возникающим переменам, они жаждут вернуться в прежнее состояние времени: они опять хотят «быть».

«Тихий Дон» без всякого преувеличения можно сравнить с «Илиадой» и «Одиссеей», а также во многом с «Войной и миром». Пространство и время в этих текстах организовано по принципу смысловой целесообразности существования народа в «большом времени». Причинно-следственные связи важны для их авторов, но они являются вторичным материалом, не это определяет главные константы воспроизведенного времени и пространства в данных, организовавших духовную жизнь народа (как древних греков, так и русского этноса) на многие годы, произведениях. В самих текстах происходит естественная локализация изначальных пространственно-временных характеристик как героев, так и действительности. У Шолохова в этой локализации возникает эффект сжатия пространства и времени, они (пространство и время) пребывают в некой точке Х как потенция их дальнейшего развития. Это как фокус будущего Большого взрыва – куда разлетится эта галактика, неизвестно, но это будущее движение уже присутствует в потенции в данной точке. В ней также дается в состоянии безостановочного развития почти вся предполагаемая история народа и государства. Но в этой «точке» вместе с тем сохранена предыстория народа и государства. Шолоховский хронотоп больше чем гениальное прозрение художника как назад, так и вперед; это некое сосредоточение бытийных сущностей этноса, явное исчисление его параметров.