Новое поколение кадровых офицеров, выпущенных перед войной и в самом начале войны, было уже более интеллигентное, и взгляды его были более либеральные. Это была пылкая военная молодежь, вся со средним и даже с высшим образованием, воспитанная в духе патриотизма, любви к армии, но в то же время и в духе уважения к человеческой личности солдата.

Таким образом, старая русская армия, существовавшая из-под палки, на основе беспросветной темноты солдатской массы и жалкого культурного уровня низшего командного состава, уже в последние годы перед войной мало-помалу начала раскрепощаться от своих грубых традиций и предрассудков, и в ее ряды стали проникать светлые начала разума и уважения к человеческому достоинству..

Кроме того, нужно сказать, что на войне само собой как-то упростились отношения между солдатами и офицерами. Постоянные лишения и опасности походной жизни даже как-то сроднили их между собой. Здесь, перед лицом смерти, вся мелочная и показная сторона дисциплины сама собой отпала. Если в обстановке мирного времени какой-нибудь солдат, бывало, идя по улице, зазевается и не отдаст офицеру честь, или если он будет не по форме одетым, или что-нибудь в таком роде, то ему не миновать нескольких суток ареста. Но здесь, на позиции показалось бы диким и странным, если бы кто-нибудь из офицеров стал придираться к таким мелочам.

И немало было случаев в эту войну даже и в самом ее начале, когда некоторые офицеры, ожесточив против себя солдат своим зверским к ним отношением, находили смерть в бою от своей же пули… Кто там будет разбирать в горячке боя, при каких обстоятельствах убит, убит и все…

Но обратимся к рассказу.

Допив стакан чаю, я попросил прапорщика Муратова распорядиться построить роту без ружей. Прапорщик Муратов крикнул вестового Ермолаева, заменявшего раненого и выбывшего из строя Клопова. Это был низкорослый молодой солдатик, такой же юркий, как и Клопов. Прапорщик Муратов велел ему передать фельдфебелю мое приказание.

Не более как через 15 минут из-за стволов сосен вышла и быстро приблизилась к нам рослая фигура красавца-малоросса с длинными, точно у гетмана, каштановыми усами. Я тотчас узнал Городенко, того самого, который зимой ходил со мной в разведку под Радлов. Он был за боевые отличия произведен в младшие унтер-офицеры, а потом вскоре и в старшие и теперь исполнял должность фельдфебеля.

– Здорово, Городенко! Жив еще?

– Здравия желаю, ваше благородие. Слава богу, пока Бог миловал… – весело ответил тот. Затем, сделав серьезное лицо, прибавил: – Рота построена.