Взрыв таких важных мостов производится обыкновенно в самых крайних случаях, когда уже не остается никакой надежды перейти в наступление в ближайшем будущем и приходится волей-неволей перейти к так называемой пассивной обороне. Мы взрывали этот мост, как бы признавая свое бессилие и точно не собираясь больше никогда сюда вернуться. И оттого на душе было так грустно…

– Готово!!! – крикнули саперы с моста.

– Взрывай!!! – ответил поручик Сорокин.

Саперы подожгли бикфордов шнур и бросились во всю мочь бежать прочь с моста. Через пять минут должен был последовать взрыв. Мы тоже торопливо отбежали дальше на такое расстояние, чтобы до нас не могли бы достигнуть обломки моста. Затаив дыхание, мы остановились и вперили взор в мост. Грянул оглушительный взрыв. Высокий столб черного дыма, клубясь, взвился кверху вместе с обломками моста, которые перекувыркивались в воздухе, и потом спустя короткое время с шумом и треском попадали вниз. В ту же минуту мост загорелся, и дым еще гуще повалил кверху. Картина действительно была замечательная. Не было ни малейшего ветерка, и гигантский столб дыма, рельефно выделяясь на белесоватой лазури неба, точно застыл на месте, упершись вершиной в самое небо. И, вероятно, далеко-далеко вокруг был виден этот зловещий знак нашего позорного отступления.

– Наш полк стоит в резерве в деревне N. Вы направляйтесь туда, а здесь станут галичане, – проговорил поручик Сорокин, вскакивая в седло, затем в сопровождении ординарца поехал рысью прочь от моста в направлении видневшейся верстах в двух деревушки.

Вслед за ним вскоре пошли и мы. Я часто оборачивался назад и с грустью смотрел на торчавший в небе огромный неподвижный столб дыма, который, казалось, поднялся еще выше. Навстречу нам попался батальон Галицкого полка, долженствовавший занять позицию у взорванного моста.

Через каких-нибудь полчаса ходьбы мы достигли, наконец, до крайности измученные, деревушки N, где ожидал нас желанный отдых.

Однако недолго нам пришлось поблаженствовать. Наступал тихий теплый вечер. Солнышко близилось к закату. После крепкого сна я вышел из своей халупы подышать свежим вечерним воздухом. Где-то далеко за Саном высоко в небе торчала немецкая колбаса, это значило, что противник, неотступно следуя за нами, успел уже стать против нас фронтом. Наша деревушка N, где мы стояли в резерве, была расположена на открытом месте всего верстах в двух от Сана, поэтому можно было с минуты на минуту ожидать, что немцы откроют по нам артиллерийский огонь. И действительно, они долго не заставили себя ждать. Перед моей халупкой было что-то вроде деревенской площади, по которой в этот момент гнали с поля стадо коров. От стада повисло в воздухе облако пыли. Это обстоятельство и привлекло внимание немцев, не успевших еще как следует сориентироваться и посчитавших, что здесь, вероятно, движется какая-нибудь пехотная колонна или обоз. Громыхнуло в отдалении орудие. Взвизгнула шрапнель и лопнула над деревней, немного перелетев площадь.