– Вы что, издеваетесь надо мной? Вы думаете, я поверю, что вы не знаете о том, что Франция – иностранная держава с буржуазным мышлением?

– Я этого не знаю.

– Ну, это уже слишком! Вы смеете утверждать, что не знаете, что Франция – это иностранное государство?

– Да. Я никогда не выезжала из своей родной Коноши даже в Архангельск, а вы спрашиваете меня, знаю ли я Францию и где она находится.

Августину отвели в карцер, чтобы она подумала. Через полчаса следователь опять вызвал ее и спросил, настаивает ли она на своих показаниях. Августина ответила утвердительно, и тогда он отправил ее домой, добавив, что вызовет позже, однако с тех пор она больше о нем не слышала.

17 января было воскресеньем – хорошим днем, чтобы навестить одну мою давнюю подругу – Раису Коннову – по адресу: Транспортная, 11. Она жила в комнате вместе с сестрой, недавно вышедшей из заключения. Обрадовавшись нашей встрече, Раиса рассказала, что после моего ареста ее тоже мучили в милиции. Она провела трое суток в камере, так как не хотела подтвердить, что я занималась антисоветской агитацией. Но она мужественно держалась, и ее в конце концов оставили в покое.

В понедельник, 18 января, в девять часов утра ко мне явился участковый милиционер и сообщил, что я должна срочно пойти в отделение милиции за получением молотовской прописки. Что я и сделала. Нина Мамонова уже приступила к делу! Признаться, я испытывала некоторую радость, когда, войдя в десять часов утра в помещение паспортного стола, увидела своего старого врага Маулину. Поздоровавшись, я протянула ей свою справку об освобождении.

– Гражданка Маулина, меня освободили по статье 204 п. «б», а это значит, что меня осудили на основании ложных обвинений. Может быть, вы дадите этому какое-то объяснение? Кроме того, я была бы вам очень признательна, если бы вы передали нашему участковому, чтобы он от меня отстал. С этого момента ни у кого нет права мешать мне жить там, где мне хочется. В котором часу мне зайти за своим паспортом?

– Сегодня вечером в шесть часов. Потом передайте его Нине Мамоновой, чтобы она вас зарегистрировала.

– Отлично. До свидания.

Выйдя из отделения милиции, я отправилась на Центральный почтамт, чтобы отправить письмо в мэрию города Ош с вопросом, проживает ли моя сестра Жанна по-прежнему на улице Мец, 4, а если она умерла, то пусть мне об этом сообщат.

Будучи недалеко от Большого театра Молотовска, я зашла узнать, работает ли там Мария Курягина. Мне ответили, что она уехала из города. Тогда я спросила, можно ли сообщить о моем приходе модельерше Марии Левандовской. Мария страшно обрадовалась, увидев меня живой и невредимой, так как сама была жертвой 1937 года. Мы пообедали вместе. Она очень удивилась, когда я сказала ей, что Мария Курягина был сексоткой МВД и, чтобы утопить меня, очевидно по приказу, дала против меня ложные показания.