Поскольку мое освобождение приходилось на воскресенье, отъезд был отложен до понедельника. У меня было право требовать по двадцать пять рублей за каждый день, проведенный в лагере после освобождения, поэтому мне не позволили задержаться: как раз в тот момент, когда я прощалась с доктором Калимбахом, за мной пришли охранники, спешно потащили к выходу и вытолкнули наружу, не дав опомниться. К счастью, со мной были мои вещи. Но я вышла из 4-го лагпункта, не получив возможности попрощаться с друзьями.

Итак, я свободна. Я была словно пьяной, до моего сознания еще не доходило, что мне больше не нужно бояться опера и охранников, что отныне я могу делать то, что хочу. Получив от главврача Вятлага Мясникова справку о том, что я работала медсестрой, я пошла к 5-му лагпункту, административному центру Вятлага, называемому Волосница. Я увидела два магазина, булочную, больницу, лазарет, кинотеатр и колхозный рынок. Проголодавшись, я зашла в столовую и взяла там рассольник и треску в томате. На углу улицы стояло огромное здание, а чуть вдалеке от него, на площади, возвышался памятник Сталину. Было очень холодно, и я зашла погреться в здание, полагая, что это библиотека. Внутри меня встретила охрана: оказалось, я попала в здание МВД и областного комитета партии. Излишне говорить, что я вылетела оттуда без лишних вопросов. Свою последнюю ночь в Вятлаге я провела у подруги, освободившейся раньше меня. Она накормила меня вкусным супом. Это был первый вечер за многие годы, когда меня не заставляли ложиться спать в установленное время!

12 января я добралась до станции. Лаборатория Риты находилась рядом с железной дорогой, и мы смогли поболтать по-французски в ожидании поезда. Мы попрощались, прекрасно осознавая, что больше никогда не увидимся. В 10.50 я выехала из Вятлага и в два часа дня вышла на станции Фосфоритная, где на ужасном морозе мне предстояло до семи часов вечера ждать поезда на Киров. Я настолько устала, что растянулась на полке и почти тут же заснула. В 13.18 мы приехали в Киров. Мне еще пришлось ждать до двух часов следующего дня прибытие ленинградского поезда на Вологду. Я провела ночь на скамейке, радуясь, что мой организм адаптировался к холодам. Вологодский поезд был таким переполненным, что я стала задыхаться. Мы доехали до конечного пункта 15 января в 13.00, а 16 января в 8.00 я вышла в Архангельске, откуда меня этапировали четыре года назад. Я стала наводить справки о судьбе Нади Павловой и узнала, что ее сослали в Вельск. В 14.45 я выехала в Молотовск, куда прибыла в 17.30. Я немедленно направилась к своему бывшему дому на Транспортной улице и постучалась в дверь комнаты 12, где жила моя подруга Августина Субботина. Когда она увидела меня, ее глаза сделались круглыми как блюдца, и она бросилась мне на шею, не успев даже представить своему мужу. Узнав о моем приезде, ко мне пришли все старые друзья, за исключением Анны Голубцовой и управдома Нины Мамоновой, в чьем ведении находилась домовая книга с именами всех жильцов нашего дома. Чтобы не доставлять неприятностей Августине, я отправилась к Нине Мамоновой. Когда я вошла, она вся оцепенела, будто увидела привидение. Не дав ей времени опомниться, я тут же пошла в атаку: