Елену Корликову по распоряжению опера перевели из детской больницы в венерологическое отделение, под начальство доктора Калимбаха, а я должна была занять ее место.

10 сентября, войдя в зону, я увидела свое имя на листке бумаги, приколотом к двери кабинета начальника учетно-распределительного отдела. Немного обеспокоенная, я вошла и спросила, что ему от меня нужно. Не говоря ни слова, он протянул мне официальный документ, извещавший о том, что заместитель прокурора при Министерстве юстиции СССР получил мое заявление и что пересмотр дела состоится 13 ноября, о результатах которого мне будет скоро сообщено. Неужели у меня действительно появится надежда выйти наконец из этого ада, в котором я пробыла столько лет?

С наступлением осени количество освобождаемых увеличилось. Я с сожалением расставалась со своими друзьями, но была счастлива за них. Нина Смирнова ушла от нас первой, но ей предстояло ехать в ссылку; затем настал черед Салмы, отправлявшейся в Республику Коми. Ольге тоже было предписано ехать в Коми. С нами попрощалась и Нина Следзинская. Наконец, 20 октября Римма Слуцкая, возвратившись из сельхоза № 3, где с ней случился очередной гипертонический криз, увидела, как и перед ней открываются двери, ведущие на свободу. Старшая медсестра тоже от нас ушла, и свою третью зиму в Вятлаге я провела практически одна. В ноябре помиловали Елену Корликову, и она смогла вернуться в родной Львов.

В декабре нам неожиданно отключили радио, и спустя несколько дней мы поняли почему, когда узнали о восстании рабочих в Восточной Германии[162].

Теоретически я должна была выйти на свободу в июле 1959 года, но благодаря оценкам, которые проставляли начальники за мою работу, я получала «скидку» в несколько недель каждый месяц. Я уже интуитивно ощущала скорый конец своих мучений, но все еще не получила никаких известий о результатах пересмотра дела, хотя прошел уже месяц с назначенной даты – 13 ноября, – когда товарищи из Москвы должны были решить мою судьбу…

21. Я снова свободна

21. Я снова свободна

1 января 1955 года мы пожелали друг другу счастливого нового года и скорейшего выхода на свободу. Но мы так давно обменивались подобными новогодними пожеланиями, что я уже не верила в их исполнение. 8 января, в шесть часов вечера, когда я спала на своих нарах, сторожиха из нашего барака меня растрясла с криками:

– Андре, вставай, ты свободна!

Сначала я подумала, что это какая-то ошибка или дурная шутка, но в этот момент одна заключенная, работавшая в конторе опера, сказала, что меня срочно вызывает начальник.