Модель, выбранная для модного Дома — принцесса Матильда[639], которой восхищались братья Гонкуры[640]. «Ее дом — это своего рода министерство граций», — писал Сент-Бёв[641]. Со свойственным ему юмором Ив выбрал ориентиром дом этой «богоматери искусств», как прозвали ее Эдмон и Жюль де Гонкур в своих «Дневниках».

Основной вход в модный Дом Ives Saint Laurent был расположен на улице Леон-Рейно, перпендикулярной авеню Марсо, расстилавшейся, как ткань, от площади Звезды до моста Альма. Решетка из кованого железа, пурпурные бархатные шторы, люстра, которую удерживал пышный бант из красного муара, — все это заставляло посетителя замедлить шаг, он оказывался в лесу австралийских пальм кентий по обе стороны лестницы в одиннадцать ступеней, ведущих к стойке регистрации. Там за стеклянным письменным столом блондинка в черной юбке и жемчужной блузке выглядела так, точно была здесь всегда. Ее звали Клер де Билли, она здесь проводила все время с клиентками, ходившими взад и вперед, говорившими мелкие нескромности, заводившими доверительные отношения, иногда их нарушала хлопавшая наверху дверь. Очередной капризный выпад господина Берже! В большой гостиной диваны, обтянутые красным шелком, отражались в зеркалах. Орхидеи гордо цвели в китайских горшках. Как в былые времена ради экономии и эффекта заменяли деревянные панели гипсом, так и здесь мрамор заменяла его удачная имитация — оптический обман в виде расписных панно. Это стиль Наполеона III в версии 1970-х: толстые ковры с принтами, имитировавшими кожаный переплет; поддельные греческие колонны, освещенные прожекторами; большие ширмы из черного лака. Напротив входа была парадная лестница с перилами из позолоченного дерева, которая достаточно быстро поворачивала налево, чтобы посетитель, находясь внизу, не заметил, что иногда за ним наблюдали через отражение в зеркале. Много дверей, но они были невидимы, как в борделе. «Вот что было здорово, — рассказывал Хельмут Ньютон. — Одна из моих любимых фотографий, какую я сделал на авеню Марсо, точно в роскошном борделе. Все девушки на месте, одетые, ждут. Так и хочется им сказать: „Просим в гостиную, дамы!“»

Офис Пьера Берже выходил на авеню Марсо и был чуть больше студии, в которой работал Ив в окружении Анны-Марии Мюкоз, Лулу де ла Фалез и всей команды. С каждым днем этот белый зал как будто уменьшался и уменьшался, появлялись голубые камелии, фиолетовые кресты, ткани, книги — вся эта смесь цветов и мишуры, где рождались платья как отблеск чистоты. «Здесь цыганская атмосфера и здесь семья», — говорила Лулу, единственный человек, кого он называл на «ты», кроме Пьера Берже.