Тяжелые резные двери из сандалового дерева открывались в гостиную в марокканском стиле: стулья из темного индийского дерева, подушки, обтянутые кашемиром. Этот «риад»[780] был похож на внутренний сад марокканских домов с видом на парадную лестницу: на первом этаже четыре угловые комнаты выходили на небольшую частично крытую террасу, которая окружала весь дом. В центре небольшая гостиная, все из дерева. В этой гостиной Ив Сен-Лоран сам покрасил потолочные балки в пестрый удивительный калейдоскоп розового, охряного и цвета зеленой воды — это были последовательные акварельные полосы. «Я видел, как он взял штаны и страницу, вырванную из журнала Vogue, чтобы найти правильные оттенки, — вспоминал Билл Уиллис, отмечая, как и другие, энергию этого человека. — Ив научил меня цвету».

Двери и притолки из резного кедра, кессонные потолки, керамические глазурованные панели в традиционном стиле (zellige) — все это было сделано прекрасными мастерами из города Феса, ремонт, длившийся в общей сложности четыре года, стоил астрономическую сумму: если прихожая была реконструирована по чертежам, то многие комнаты были созданы по оригинальному плану, например столовая, голубая гостиная, библиотека. На этой стройке работало сто человек. «С Пьером Берже и Ивом Сен-Лораном ни одна деталь не бывает неважной. Когда мы показываем Иву место для выключателя, он сразу хочет увидеть образец плинтуса». Потребовалось девять месяцев, чтобы получить идеальный узор zouacs — синие и зеленые цветы на красном фоне — в последней комнате, любимой Ивом Сен-Лораном. Картины художника-ориенталиста Теодора Фрера, выбранные Пьером Берже; произведения Нерваля[781], Рильке, Лоти; хрустальная люстра и бронза с гравировкой из замка Гриньян, столь дорогого мадам де Севинье, создавали интерьер, где соседствовали достаток и интимность. Можно было заметить маятник-черепаху — китайскую вещицу XIX века, еще два факела из горного хрусталя (также XIX век) и хрустальные пальмы, найденные у Комольо в Париже. Банкетка, обтянутая узорчатой тканью, до этого находилась в замке Ротшильдов. В алькове фонарь из сирийской мечети XVIII века освещал портрет Али-паши из Ламины с его последней женой кисти Монвуазена. «Мы переделали все, начиная с полов из зеленой керамики», — рассказывал архитектор Билл Уиллис. Это была снова история воды: Ив Сен-Лоран попросил Билла сделать синюю комнату, где у него было бы «ощущение, что он на дне моря». Сирийский комод, инкрустированный перламутром, шелковые шторы, комната, похожая на большой аквариум, выходила в сад с водяными лилиями. «Он сказал мне: „Билл, я вижу этот дом в оттенках отражений воды“».