В Доме моды мужчины с наморщенными от расчетов лбами как будто боялись этих женщин, а те меньше боялись вспыльчивости, нежели молчания, что считали синонимом скуки. «О, больше нет клана!» — говорил Поль де Мериндоль немного уставшим тоном. Мадам Элен из отдела упаковки героически поднималась по ступеням лестницы: «Я из старой гвардии. Когда эти джентльмены вынут платье из компьютера, тогда посмотрим!..»

Здесь искусство скрывать секрет имело большее значение, чем сам секрет. Что было сказано во время этого таинственного обеда, организованного 17 февраля 1993 года Люсьенной Матьё-Сен-Лоран для давних работниц Дома? Модный Дом включал в себя тринадцать мастерских, крупнейших в Париже (их было пять в 1962 году), в которых трудилось 194 работницы (лишь 80 в 1962-м), среди них около 50 пришло от Диора. В воздухе, в тишине витали мелкие драмы. «О, она умерла, бедняжка! — сожалела об одной из клиенток Мариса Агюссоль. — Должно быть, ей уже сто лет!» Она вошла в модный Дом в 1962 году и с тех пор тайно вела книгу заказов, а также эволюцию продаж отдела Высокой моды. Здесь не было компьютеров. Картонная папка с таблицами была все та же в течение тридцати лет. Она прятала ее в своем черном письменном столе. Вот она открыла ее: зима 1963, посмотрим: «Лиз Тейлор, отель Dorchester, Лондон. Замшевая куртка. 5415 долларов; Никки де Сен-Фалль[902], шляпа». Имя Барбары Терстон она произнесла скороговоркой: «Бедная! Ее нашли мертвой в ванне в номере отеля „Плаза“. Она заказывала шесть моделей за сезон!» Как обычно в 12 часов, как и в 6 часов, в мастерских звучала легкая музыка. Это был не обычный резкий звонок, а как в парижском аэропорту перед объявлением о вылете или прилете самолета. Габриель Бушаэр уточняла: «Пьер Берже останется президентом отдела Высокой моды до 2001 года… Таким образом… можно избежать чудовищных разборок». По адресу: авеню Марсо, 5, снова говорили: «Господин Сен-Лоран занят своими коллекциями…»

В 1993 году он ни для кого не нарисовал Love, гигантскую поздравительную открытку, какие отправлял ежегодно 1500 адресатам. Всем своим королевам подиума он подарил не привычное сердечко, а крест из горного хрусталя. Он не пришел на День святой Екатерины. Поздравительные открытки Дома моды были оформлены в цветах его парфюма «Шампанское». «Красный и золотой — это я», — как когда-то сказал он Лулу.

Ив Сен-Лоран никогда не посещал парфюмерные фабрики Yves Saint Laurent. И все же в декабре 1992 года он, отвергавший все официальные мероприятия, решил поприсутствовать на открытии Института красоты, расположенного на улице Фобур-Сен-Оноре. Его фамилии не было на приглашениях. Институт красоты зависел от модного Дома, отсюда и забота о его интерьере (Жак Гранж). Ничего не напоминало клинику, все было взято от салона красоты: диван в форме губ был скопирован с картины Дали; ширмы с рисунками Жан-Мишеля Франка; двери с золотыми ручками-ракушками (Роберт Гуссенс); люстра из речного хрусталя; бронзовые консоли с патиной напоминали его мечтательный офис на авеню Марсо. Атмосфера, которой дышали здесь, — это Париж. Как будто он пытался восстановить воспоминания о том бутике, где он дебютировал, расставляя свои «причуды» в витринах по адресу: авеню Монтень, 30.