Ив вспоминал Флобера и задавался вопросом, как этот человек, живший вдали от мира, смог «так хорошо ухватить женский характер».
Взять его главный персонаж, мадам Бовари — это ведь современный тип женщины, который возвратился в сегодняшний день. Он говорил о ней как о реальном человеке: «Я помню сцену в театре, когда женщина открывает в себе сексуальность или, скорее, свою чувствительность через танцора». Где заканчивалось воображение и где начиналась реальность? Когда он рассказывал о своей тете, казалось, что она появилась одновременно из фильмов «Чувство», «Унесенные ветром», пьесы «Двуглавый орел» и коллекций Высокой моды
Ив был человеком театра. Кем он был и кого он играл — неразделимы. Сен-Лоран — это женщина в брюках и женщина в черных чулках. Четкая линия и фейерверк. Его моду хочется определить в розовом цвете, хотя она уже вся черная. Мы хотим охарактеризовать ее словами «холсты», «покрой», «техника», а она улетает, как муслин, от порыва ветра.
Иногда он искал слова, словно рылся в карманах. «Простите меня, но из-за всех этих лекарств я теряю память, — и тут же добавлял, как актер: — Я побывал в двух специальных клиниках, которые вам не рекомендую…» Часто поражал его взгляд, то поразительно твердый, готовый все разрушить, а на другой день совсем другой, словно свернувшаяся калачиком кошка, улыбавшийся, невероятно нежный. А вечером он посылал букеты цветов чуть ли не с любовными записками: «Простите меня. Я позвоню вам завтра».
Ив никогда не давал прессе так много интервью, как за последние три года, без сомнения, чтобы лучше умолчать о самом важном. Или это был крик? Он скрыл кончину своего отца, видимо, для того, чтобы легче пережить ее в безмолвии. Он решил переделать свою белую гостиную: «Я больше не мог этого выносить!» Салон был заново оформлен Жаком Гранжем в стиле салона виконта де Ноай в Фонтенбло и «Эрмитажа» госпожи Помпадур. Бар в виде стрекозы и овцы Лаланна были перенесены в другое место. «Мужик съел на них всю шерсть!» Неоготический гобелен Берн-Джонса с изображением двух мадонн заменил Уорхола. В прочном дубовом книжном шкафу не было ничего лишнего, фотографии исчезли, как будто их стерли. «Мне нравятся все эти переплетенные книги. Так книжная полка хорошо выглядит».
В первый раз, когда я пришла к нему домой, он показал мне необыкновенную коллекцию старинных камей, рассказав об одном торговце антиквариатом, который посвятил всю свою жизнь их коллекционированию. «Иногда я хотел бы прикоснуться к ним, но они все в витрине!» Пять лет спустя церемония прошла точно так же, как и в первый раз. Спустились по черной лестнице, ведущей в гостиную. Он зажег свет в витринах, но на этот раз сказал: «Я должен все это запирать на ключ и не могу никого пригласить в гости. Мой камердинер меня обкрадывает!» Пьер Берже утверждал, что все это выдумки: «Бедные люди!»