Он весело смеялся, глядя на свою собаку, и переставал говорить, когда она выходила из комнаты, тем самым намекая на усталость своего хозяина. Не обращался ли он к своей собаке на «вы»? Невозможно было понять, это миллиардер, игравший в ребенка, или ребенок, игравший в миллиардера. Бог? Он верил в него: «Но я так оскорбляю его!» Он сумел сохранить это сокровище. «У него есть вера в религию, какую угодно», — говорил один родственник. Его талисманы? Пшеница — «мой счастливый талисман», говорил он. Лилия — «мой любимый цветок». Бронзовая Венера — «символ моей работы». Крест XVII века, принадлежавший мадемуазель Шанель. «Десятка треф». Цикл романов «В поисках утраченного времени» Пруста, из которого он, по его словам, не читал «Обретенное время». «Если я закончу „В поисках“, во мне что-то сломается». «Лев — мой знак». Игра — «Солитер». В конце этого списка он добавил: «мои карандаши». «Мы не можем убить мечту», — сказал он в январе 1992 года, говоря о коллекции «Ренессанс». Демон приговорил его повторять «я в порядке», как будто этот столь желанный покой лишь оставил ему чувство пустоты, как если бы он страдал от того, что больше не страдает. Он ускользал от всех, как змея, поскольку бежал от себя, чтобы обмануть скуку жизни, даже если этот непрерывный побег и была сама жизнь. «Детство здесь, оно продолжается во мне, как во сне, и не хочет умирать». Перед нами человек, который говорил: «Я сильно изменился за последнее время, стал сильнее, здоровее, принимаю меньше лекарств. Я более спокоен, прошел дезинтоксикацию от кокаина и алкоголя. Я вижу мир таким, какой он есть. Я делал все это в течение семи лет. Это судьба. Однажды я сломал руку и даже не чувствовал боли. Рука была уже сизой. Мой камердинер Бужемайя сказал мне: „Вы не можете так оставаться!“ Мы позвонили в скорую. За мной присматривал замечательный кардиолог. Дезинтоксикация прошла за две недели. Я вышел из нее абсолютно счастливым…

Теперь я лучше понимаю, какой была моя прошлая жизнь, и полностью от нее отрекаюсь. Кроме моей юности и нескольких лет счастья, я предпочитаю забыть об остальном и жить сегодняшним днем…

Жизнь кажется мне другой, гораздо более радостной. У меня больше нет тех моментов, когда я лежал пластом три недели и был на дне. Я не знал, почему это, ведь я обожал свою работу. Я прошел курс психотерапии и чувствую огромную потребность в свободе. Коллекции соприкасаются друг с другом. Однажды мы уже не сможем. Нельзя постоянно творить. Это слишком. Надо работать быстро…

Я принимал слишком много лекарств. У меня была настоящая жизнь, теперь я это понимаю и не жалею ни о чем. Все ясно и все как в темноте. У меня за спиной тридцать пять лет работы, и поэтому все, что я вижу, так сильно меня ранит: эта сила уродства, эта непримиримость в уничтожении всего прекрасного. Уродство сильнее красоты. В наше время все довольно грустно. У нас дамоклов меч над головой. Я не знаю, кто написал, что „красота убивает“. Она слишком хрупкая. Я считаю свою профессию полной чистоты, простоты. Когда ты увидел красоту, когда ты познал красоту, ты можешь уйти из жизни. Но нужно достичь этого момента. Я достиг его очень быстро».