И излишняя храбрость не всегда полезна и похвальна, все необходимо подчинять благоразумию. Кавказская малая война была великая школа: тут на практике можно было поучиться и военному ремеслу, и военной администрации во всех их разнородных проявлениях и выработать нужную военному человеку быстроту взгляда, силу характера и энергии. Была бы лишь некоторая способность наблюдения, некоторая подготовка да охота учиться. Из этой школы вышли многие хорошие военные деятели, а некоторые поистине замечательные, впоследствии довершители долголетней кавказской борьбы, внесли свои имена на страницы наших летописей – имена, которые потомство должно будет произносить с благодарностью.
В Шуру почти ежедневно приходили из Ишкарты оказии за получением почты, денег, для приема выписывающихся из госпиталя людей и т. п. Для этого в Шуре постоянно находился из Дагестанского полка офицер, заведовавший всеми этими делами. К нему я и отправился, чтобы узнать, когда и как можно будет уехать в Ишкарты. От него я узнал, что в Шуре находится полковой казначей, возвращающийся на другой день в полк, и что, повидавшись с ним, я устрою все свои дела.
Отыскав квартиру казначея подпоручика Ясницкого, я встретил в нем очень любезного однополчанина, предложившего мне место в своей повозке, а моему Давыду с вещами – на другой полковой телеге. Таким образом, 6 мая мы выступили в Ишкарты
В течение этих часов мы успели наговориться досыта, и я получил некоторое понятие о полке, службе в нем, начальствующих лицах, расположении батальонов и разных условиях предстоящего мне, совершенно для меня нового полкового житья-бытья. Между прочим, Ясницкий сказал мне, что большинство вновь прибывающих в полк офицеров полковой командир полковник Броневский оставляет в штаб-квартире для испытания степени их познания по фронтовой службе, что, конечно, не особенно приятно, ибо лишает участия в военных действиях, а следовательно, и наград, но бывают и исключения. Если я попаду в число таких счастливцев, то мне, верно, недолго придется оставаться в Ишкартах, так как в конце мая отряд уже выступит в горы; впрочем, из полка только один 3-й батальон поступит в состав отряда: 1, 2 и 4-й расположены в разных укреплениях и аулах для обороны края, а 5-й вообще постоянно остается в штабе.
Прибыв в Ишкарты, я остановился в отведенной мне квартире и с некоторым волнением стал ожидать следующего утра: явки к новому начальству, о строгости и педантизме коего я уже кое-что слышал, и дальнейшей своей судьбы. Признаюсь, сердце у меня постукивало не совсем спокойно: самый вид Ишкарты уныло-серый, отсутствие всякой жизни и движения, молчаливо кое-где проходящие солдаты, тишина уже настраивали на какой-то мрачный лад, а тут еще сознание в своем совершенном невежестве по части фронтовой службы, в которой я был хуже рекрута, воспоминания о деятельности в Тушинском округе, Элису, Кутаиси, где так или иначе я играл более или менее заметную роль, о своих отношениях к наивысшим властям в крае и т. д. – и вдруг должен очутиться в жалком положении ничего незнающего ученика, подвергающегося за это резким замечаниям и выговорам… Я проходил весь вечер взад и вперед перед своей квартирой, думая, думая без конца… Давыд, между тем устроив на скорую руку мою постель, стоял у ворот и как-то печально приглашал меня идти чай пить. Он как будто инстинктивно догадывался о моем беспокойстве и сам, очутившись уже в вовсе ему дикой сфере, был очевидно печален, вспомнив, без сомнения, об оставленной далекой Грузии, жене, сакле, шумящей Иopе с ее форелями…