Фрэнк Элгар в книге «Мондриан» утверждает, что художник был «серьёзно обеспокоен вопросами религии и всегда активно интересовался теософией» и даже вступил в Теософское общество в 1909 г[1138]. Элгар приводит цитату Мартина Джеймса из журнала «Арт Ньюс» за 1957 г.:

Увлечение Мондриана теософией было чем-то бо́льшим, нежели личной причудой. В 1910-х гг. несколько других художников также обратились к ней в поисках более глубоких и универсальных ценностей, нового смысла и измерений для понимания. Мысль о том, что древние провидцы раскрыли тайную мудрость, и что за множеством обличий истины скрывается одна подлинная истина, частично основана на восточных и неоплатонических идеях; в ней легко прослеживается связь с романтической и символистской теорией иллюминизма, в которой художник наделён сверхъестественной, даже оккультной способностью видеть природу мира. Он может разглядеть реальность за видимостью и придать искусству новое содержание.

В докторской диссертации 1967 г. Сихаре говорит о том, что «среди исследователей, признающих влияние Востока на Мондриана через теософию, следует отдельно отметить Мишеля Сёфора, который писал о картинах Мондриана с 1930-х гг. Краткие, но ёмкие отрывки из работ Сёфора 1950-х гг. точно отражают его взгляды». Они заключаются в следующем:

Теософия… прежде всего была для Мондриана способом избавиться от родительского влияния…

Именно в теософии он нашёл освобождение от кальвинизма, в котором был воспитан…

Он долго и скрупулёзно изучал теософию[1139].

Сегодня ведущим специалистом по Мондриану считается профессор Роберт Уэлш. Его статья «Мондриан и теософия» была написана для музея Гуггенхайма в Нью-Йорке, который в 1972 г. проводил выставку Пита Мондриана по случаю 100-летия с его рождения. Уэлш объясняет, что «идеи, имеющие отношение к его обсуждению… содержатся в бесчисленных текстах, лекциях и дискуссиях мадам Блаватской и её последователей… Однако для удобства и чтобы подчеркнуть его роль как источника других цитат, которой нередко пренебрегают, мы будем опираться исключительно на её монументальный, двухтомный труд „Разоблачённая Изида“, написанный в 1877 г.», поскольку известно, что Мондриан имел доступ к «Изиде» в переводе на голландский.

Рассматривая картины Мондриана с точки зрения теософии и эволюционного роста через реинкарнацию, Уэлш уделяет особое внимание картине под названием «Метаморфоз» и знаменитому триптиху «Эволюция»:

Эволюция есть не что иное, как основной тезис в космологической системе, созданной мадам Блаватской, который заменяет христианскую версию Сотворения и предлагает другое объяснение устройства мира. Эта космология аналогична индийской и другим подобным мифологиям, которые предполагают существование нескончаемого космического цикла сотворения, смерти и возрождения. Также у неё много общего с дарвиновской научной теорией эволюции. Единственной весомой ошибкой Дарвина, по мнению Блаватской, является то, что он счёл двигающей силой вселенной материю, а не дух. Согласно её мировоззрению, материя, хотя и является необходимым инструментом для взаимодействия с миром духовного, несомненно, уступает ему в степени важности.