Чернышевский не искал приятельства или дружбы. Его интересы были направлены в иные жизненные сферы, а убеждения не могли найти в сослуживцах сколько-нибудь заинтересованного участия. Духовно он так был далек от них, как и в Саратове от учителей гимназии, но все же с саратовцами, хотя бы в бытовом отношении, он был более близок, чем с коллегами по кадетскому корпусу.

Существенной оказалась разница и во взаимоотношениях с учениками. В провинциальной гимназии учитель имел возможность больше влиять на своих воспитанников, чем в столичном военно-учебном заведении с его жесткой регламентацией. Главнейшим и неукоснительно соблюдаемым пунктом действующих правил был «строгий и постоянный надзор за воспитанниками во всякое время и во всяком месте».[690] Формулируемая высшим начальством общая цель военно-учебных заведений заключалась в «доставлении юному российскому дворянству приличного сему званию воспитания, дабы, укоренив в воспитанниках сих правила благочестия и чистой нравственности и обучив их всему, что в предопределенном для них военном звании знать нужно, сделать их способными с пользою и честью служить Государю и благосостояние всей жизни их основать на непоколебимой приверженности престолу».[691] Тем же целям служил издававшийся с 1836 г. «Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений», заполнявшийся верноподданническими публикациями. В 1853–1855 гг. «Журнал» особое внимание уделял событиям Крымской войны, официозно освещая их. Редкие материалы первого отдела, который заполнялся сочинениями, заимствованными из других журналов, были перепечаткою действительно лучших художественных произведений тех лет. Так, в 1853 г. здесь помещены публиковавшиеся в «Современнике» «История моего детства» и «Набег. Рассказ волонтера» Л. Н. Толстого.[692]

Дух верноподданничества, возведенный в николаевское царствование в закон, пронизывал всю систему обучения и воспитания кадетов. Детально разработанный перечень наказаний внушал безоговорочное послушание вышестоящим чинам, начиная с ефрейтора, унтер-офицера и фельдфебеля, в число которых обычно попадали отличники. Всего в корпусе ежегодно числилось около 600 учеников. Они делились на роты по 100–120 человек в каждой. Вновь поступавшие малолетние воспитанники девяти-десяти лет составляли так называемую неранжированную роту. Главными их воспитателями были офицеры. В стенах корпуса кадет находился восемь лет: два года в приготовительном классе, четыре в общем и последние два в специальном. Степень «нравственного достоинства» определялась 12-балльной системой. За проступки полагалось снятие погон с куртки, объявление имени на черной доске, надевание серой куртки, перевод в батальоны военных кантонистов или нижними чинами в армейские полки.[693] Наказание розгами допускалось лишь в «крайних случаях» и «не иначе как с разрешения директора». Так было записано в инструкциях. На деле же, как свидетельствуют архивы, к розгам преподаватели прибегали гораздо чаще, подводя под «крайние случаи» довольно заурядные, но приобретавшие в глазах начальства особое значение нарушения дисциплины. В секретном циркуляре, подписанном Я. И. Ростовцевым и К. Д. Кавелиным 4 января 1853 г., отмечалось, что в «некоторых заведениях воспитанники подвергаются 30-ти и до 50-ти ударам розгами». Главный начальник повелел «ни в коем случае не назначать более 25-ти ударов».[694]