Полемизируя с Дружининым и Авдеевым, Чернышевский по-своему ставит проблему деятеля, героя нового типа, уже нарождающегося в жизни и могущего стать в литературе положительным художественным образом. Но во весь голос об этом будет сказано позже, когда критика «лишних людей» выйдет за рамки только литературной полемики.

Отсталыми, не отвечающими требованиям современного развития литературы Чернышевский посчитал не только литературно-эстетические позиции Дружинина, но и самую форму его выступлений.

Жанр дружининских статей в 1849–1854 гг. – это преимущественно ежемесячные фельетонные обзоры в виде «Писем Иногороднего подписчика о русской журналистике». Вспоминая эти тяжелые для литературы годы, Некрасов писал о полных «блеска, живости, занимательности» фельетонах Дружинина, «которые во всей журналистике того времени одни только носили на себе печать жизни».[793] Несомненно, цензурные обстоятельства оказали свое влияние на развитие именно такой формы критических обозрений. Но знаменательно, что фельетону, во многом обязанному своим развитием Дружинину, критик поручает особые функции, согласующиеся с его эстетическими воззрениями, противопоставленными Белинскому. «Фельетонная манера изложения», по мысли Дружинина, дает возможность избавиться от двух основных недостатков, особенно характерных для «критики 40-х годов», т. е. критики Белинского: малой начитанности и увлечения полемикой. Вместо этой критики, породившей «вредную» для литературы «нетерпимость мнений» и «исключительную» приверженность к теоретическим построениям, он предлагает чтение, переводы, компиляции – «полезный и правильный» труд. «Снисходительность», «беспристрастность» оценок провозглашаются основным критическим методом.[794] Столь отчетливое неприятие и отрицание принципов Белинского не могло не вызвать отпора со стороны Чернышевского, последователя идей Белинского.

Летом 1854 г. после отъезда Дружинина из Петербурга в редакции «Современника» создалась для молодого критика наиболее благоприятная обстановка. Некрасов поручает Чернышевскому ответственные выступления, и деятельность его в журнале заметно активизируется. Одна за другой появляются статьи, нанесшие сильные удары по «фельетонной критике».

В рецензии на сочинения А. Погорельского Чернышевский, не называя имен, противопоставляет «фельетонной» критике, «лицеприятной» и нетребовательной, критику Белинского, которая была «требовательна, разборчива, смела, строга», «серьезна», «современна» (II, 382). В следующей статье – «Об искренности в критике» – он выразился еще более определенно: «Русская критика не должна быть похожа на щепетильную, тонкую, уклончивую и пустую критику французских фельетонистов» (II, 255). При этом имелись с виду не только «Письма…» Дружинина, но и «Заметки Нового поэта о русской журналистике» (И. И. Панаева), летом 1850 г. подменившего Иногороднего подписчика в «Современнике», однако точно так же, хотя и с оговорками, ориентировавшегося на фельетонизм Жюля Жанена. Главу французских фельетонистов Жюля Жанена, превознесенного Дружининым и какое-то время Панаевым, Чернышевский назвал в одной из следующих рецензий «жалким писателем», а его фельетоны верхом «изысканности и надутости». При этом критик подчеркнул все еще продолжающееся «довольно значительное влияние» Жюля Жанена на русскую литературу, «отчасти непосредственное, отчасти через многочисленных своих подражателей» (II, 271). К этим оценкам был вынужден присоединиться и Панаев.[795] Возобновление «Писем Иногороднего подписчика…» к приезду Дружинина оказалось невозможным.