Пьеса была поставлена по настоянию Л. П. Шелгуновой. После спектакля, состоявшегося 7 февраля, Е. А. Штакеншнейдер записала, что «выбор пьесы был не совсем удачен», «Тургенев уехал в половине пьесы, и за ним и Дружинин, – оба переконфуженные», «вышла какая-то балаганщина».[824] По словам Тургенева, пьеса «произвела скандал и позор – половина зрителей с омерзением разбежалась – я спрятался и удрал, – писал он Боткину, – а Дружинин стоял среди публики, как утес среди волн. Григорович, который все еще тут витает, совсем не явился. Лучше всего было то, что эту чепуху приписывали мне. Я пережил трудные минуты – да и можно ли было вытащить на свет божий этот фарс, годный только в каникулярные дни в степной деревне?»[825] «Неуместная шутка Дружинина, – свидетельствовал Григорович, – не прошла ему даром. Тургенев отплатил ему следующею эпиграммою:

Об откликах Чернышевского на «Школу гостеприимства» мы знаем не много. Известно лишь его письмо к А. А. Суворову от 30 ноября 1862 г., где, опровергая распространявшиеся о нем в разное время слухи, Чернышевский вспоминал: «…Я в ней выведен под именем Черневского, которому даны мои ухватки и ужимки, мои поговорки, мой голос, все; это лицо, – то есть я, – выставлено гастрономом и кутилой, напрашивающимся на чужие богатые обеды. Я не напрашиваюсь на изящные обеды уже и по одному тому, что встаю из-за них голодный: я не ем почти ни одного блюда французской кухни; а вина не люблю просто потому, что не люблю» (XIV, 462).

Григорович, познакомившись с Чернышевским ближе, «пожалел, что написал эту повесть».[827] Раскаяние писателя сгладило возникшую было остроту в отношениях. По крайней мере, в печати Чернышевский в ту пору отзывался о Григоровиче только положительно (подробнее об этом будет сказано ниже). К тому же Чернышевский знал, что идейным вдохновителем пасквиля был Дружинин, примирение с которым состояться никогда не могло.

В 1855 г. Дружинин заметно активизировался. Наибольший успех приобрели его статьи о Пушкине, опубликованные весной в «Библиотеке для чтения».

В начале июня статьи читает Боткин, затем он пересылает их Тургеневу, «с нетерпением» ожидая мнения.[828] «Статью о Пушкине, – писал в ответ Тургенев, – я прочел – с великим наслаждением. Благородно, тепло, дельно и верно. Это лучшая вещь, написанная Дружининым».[829] В июле статья прочитана Некрасовым – по настоянию Боткина же, у которого Некрасов гостил на даче. 6 августа Некрасов пишет Дружинину о его статьях: «Они достойны человека, о котором писаны; они были бы прекрасны и заметны даже и в лучшую эпоху русской критики, чем теперешняя. В них виден не только знаток и мастер дела, но и благородно мыслящий человек – качество, столь редкое в теперешних авторах, то есть в их писаниях. Я ужасно жалел, что эти статьи не попали в „Современник”, – они могли бы быть в нем и при статьях Чернышевского, которые перед ними, правда, сильно потускнели бы».[830] Некрасов имел в виду статьи Чернышевского «Сочинения Пушкина», печатавшиеся в «Современнике» (№ 2, 3, 7, 8).