Поясним дополнительно, что у Чернышевского были веские причины изменить замысел. Одна из них – начавшийся спор между сторонниками пушкинского и гоголевского направлений. Выдвинутый Чернышевским в статьях о Пушкине тезис о преимуществах гоголевского, «отрицательного» направления нуждался в прочном обосновании – философском, историко-литературном. «Очерки» выполняли, прежде всего, эту задачу. В этой связи представлялось важным в обсуждение перспектив развития литературы включение идейного наследия Белинского, имя которого как главного представителя и теоретика гоголевского направления призвано цементировать материал «Очерков». В опоре на это имя находил Чернышевский союзников не только в лице Некрасова, но и в среде влиявших на редактора «Современника» дворянских писателей, у которых память о великом критике еще не остыла. «Очерками» автор упрочивал свои позиции в журнале, одновременно разрушая единство писательского кружка, в котором роль лидера-идеолога пытался играть Дружинин.
Поначалу цензура запрещала прямое упоминание Белинского. Имя критика открыто названо только с пятой статьи «Очерков» (июль 1856 г.), в первых же четырех о нем говорилось лишь иносказательно: «критика гоголевского периода», «автор статей о Пушкине», «критика 40-х годов». Цензурными документами, связанными с разрешением печатать имя Белинского, мы не располагаем. Значение приобретают даже косвенные материалы, которые проливают свет не только на цензурную, но вообще творческую историю «Очерков», до сих пор слабо изученную.
В этой связи представляет интерес письмо Некрасова к цензору «Современника» В. Н. Бекетову, датированное 29 марта 1856 г.: «Бога ради, восстановите вымаранные Вами страницы о Белинском. <…> Нет и не было прямого распоряжения, чтоб о Белинск<ом> не пропускать доброго слова, равно не было велено и ругать его. <…> Вам принадлежит честь первого печатно пропущенного доброго слова о Белинском (в статьях о Пушкине), – писал Некрасов, имея в виду статьи Чернышевского. – <…> Самое худое, что может случиться, что после напечатания этих страниц – не велят хвалить Белинского. Ну, тогда и перестанем, а теперь умоляю Вас поступить с прежней снисходительностию. <…> Цензор Фон-Крузе в Москве, – прибавлял Некрасов, – пропустил сочинения Кольцова с биографией, писанной Белинским и подписанной его именем. Вот и еще факт».[874] Речь в этом письме, конечно, об «Очерках» Чернышевского. В конце марта, когда Некрасов писал Бекетову, цензуру проходила апрельская книжка «Современника» (разрешение датировано 31 марта) с 4-й статьей «Очерков». В тексте «Современника» страницы о Белинском, хотя и без имени, присутствуют (см.: III, 136–139). Следовательно, Бекетов после письма Некрасова восстановил ранее вычеркнутый текст. При этом, как показывает сравнение рукописи с журнальной редакцией текста (корректура не сохранилась), Чернышевский значительно усилил характеристику Белинского. В журнале тема Белинского содержит два тезиса: патриотизм (III, 136–138) и гениальность (III, 138–139). Первый тезис отсутствует в рукописи, с которой производился набор.[875] Дописанный текст (уже в корректуре, вероятно) имел важное значение. Говоря о патриотизме Белинского, автор «Очерков» имел в виду «истинный патриотизм», то есть связанный с мыслями об уничтожении крепостничества, или, как под цензурным надзором вынужден был писать Чернышевский, со служением «исключительным потребностям своей родины» (III, 136).