Из участников «обязательного соглашения» наиболее лояльно к Чернышевскому в ту пору после Тургенева был настроен Григорович. После истории со «Школой гостеприимства» он менял свои отношения к автору «Очерков гоголевского периода русской литературы» по мере того, как углублялись его собственные разногласия с Дружининым. Дружининская интерпретация наследия Белинского не совпадала с убеждениями Григоровича, буквально преклонявшегося перед памятью великого критика. Несмотря на тесные дружеские контакты с членами кружка Дружинина («никого так не люблю, ни к кому так не привязан[1077]), он уже летом 1856 г. скептически воспринимает попытки противопоставить идеям Белинского теорию «артистического» искусства. «Григорович здесь, не мог выжить с Дружининым до конца лета, – сообщал Д. Я. Колбасин Тургеневу в августе, – говорит, не знаю, правда ли, что сей благодушный господин заморил его своим дидактическим тоном и нападками на Белинского и вообще на все направление литературное».[1078] О том же писал Некрасову и Чернышевский, ссылаясь на высказывания самого Григоровича и даже цитируя его: «Григорович, по его словам, не написал ничего, живши у Дружи<ни>на, потому что Дружинин возмущал и расстраивал его своими нападениями на „тенденции, которыми заразилась литература от Белинского”» (XIV, 311). Из этой записи можно заключить, что в конце лета 1856 г. между Чернышевским и Григоровичем состоялись беседы на самые животрепещущие литературные темы. Не случайно Е. Я. Колбасин сообщал Тургеневу 31 августа: «Григорович в восторге от Чернышевского».[1079] Вероятно, тогда же Григорович назвался Чернышевскому «учеником Белинского» (XIV, 320; III, 223) и тогда же – вряд ли это можно считать простой случайностью – Чернышевский выступил с подробным доброжелательным разбором «Переселенцев» в «Заметках о журналах» за август 1856 г. Это было время наибольшей, не повторившейся в позднейшие годы взаимной симпатии, крепившейся на дорогом для обоих имени Белинского и, конечно, на демократических тенденциях автора «Антона-Горемыки» и «Рыбаков».

Творчеству писателя Чернышевский обещал посвятить особую статью (намерение осталось невыполненным), но и в предложенном читателям «Современника» обзоре указаны основные черты таланта Григоровича, определены причины успеха его произведений. Чернышевский не оригинален в выводах, почти дословно повторяя Белинского. Оба критика отмечают у Григоровича «симпатию и любовь к простому народу»[1080] – «силен потому, что знает и любит народ», – пишет Чернышевский (III, 690), оба фиксируют глубокую верность действительности[1081] – «крестьянский быт описывался верно, без прикрас» (III, 692), подчеркивается обращение писателя к крестьянской теме «по влечению собственной натуры» (III, 693) – «все, что есть и бывает, принадлежит ему, равно как и выбор из всего этого».[1082] В этом созвучии с Белинским заключена важная мысль: автор «Рыбаков» и «Переселенцев», не известных Белинскому произведений, не изменил направлению, поддержанному великим критиком. И это направление выделяет Григоровича из массы его эпигонов, подражателей, «славолюбивых соперников», щеголяющих знакомством (в итоге поверхностным) с народным бытом и языком.