На диспуте 24 февраля с опровержением выступил Д. Бурлюк. Маяковский выступал в тот же вечер в числе оппонентов. В программе этого вечера были доклады И.А. Аксенова “О современном искусстве” и Д. Бурлюка “Новое искусство в России и отношение к нему художественной критики”. В прениях должны были участвовать М. Волошин, А. Лентулов, И. Машков, В. Татлин, Г. Чулков и др.

10. В подготовленный к печати, но не изданный, четвертый выпуск “Живого Маяковского” Крученых включил страничку воспоминаний об этом периоде:

“В 1912 г. я жил с Маяковским на даче под Москвой, в “Соломенной сторожке”. Однажды, при поездке в трамвае в те края, случился такой казус: я и Маяковский сели на конечной остановке в пустой вагон, билетов еще не брали. Подходит кондуктор:

– Возьмите билеты.

Маяковский, смотря прямо в глаза кондуктору, очень убедительно:

– Мы уже взяли.

Кондуктор, озадаченный, ушел на свое место. Едем. Все же, через несколько минут, придя в себя, он опять подходит к нам: – Покажите ваши билеты.

Маяковский рассмеялся, и мы взяли билеты.

Другой раз при подобном же розыгрыше я не выдержал и стал торопливо пробираться вперед (в вагоне уже были пассажиры). Маяковский мне:

(ОР Музея Маяковского. Ф. Крученых).

11. В статье Н.И. Харджиева “Поэзия и живопись” (Харджиев Н., Малевич К., Матюшин М. Указ. соч. С. 16) указана точная дата выхода “Пощечины общественному вкусу” – 18 декабря 1912 г. В своих “Заметках о Маяковском” он дополняет этот эпизод из воспоминаний Крученых устным сообщением С. Долинского о том, что Маяковского с ними познакомил его друг скульптор Л. Кузьмин (брат летчика) (см.: Харджиев Н.И. Заметки о Маяковском //День поэзии. М., 1976. С. 172).

12. Воспоминания создателей манифеста несколько расходятся. Даже Б. Лившиц, участвовавший в сборнике, но не принимавший участия в создании манифеста, отыскал в нем “свою” фразу, однако ошибся в своих остальных догадках: “Кто составлял пресловутый манифест, мне так и не удалось выпытать у Давида: знаю лишь, что Хлебников не принимал в этом участия…. С удивлением наткнулся я в общей мешанине на фразу о “бумажных латах брюсовского воина”, оброненную мною в ночной беседе с Маяковским и почему-то запомнившуюся ему, так как только он мог нанизать ее рядом с явно принадлежавшими ему выражениями вроде “парфюмерного блуда Бальмонта”…” (см.: Лившиц Б. Полутораглазый стрелец. Стихотворения, переводы, воспоминания ⁄ Под ред. П. Нерлера, А. Парниса и др. Л.: Советский писатель, 1989. С. 404).