Покровский храм Марфо-Мариинской обители строился четыре года, и с самого начала Великая княгиня активно занималась вопросом о его будущем виде. Ещё в 1907 году она обратилась к Михаилу Васильевичу Нестерову с предложением расписать задуманную церковь, на что художник не только с радостью согласился, но и порекомендовал со своей стороны Алексея Викторовича Щусева в качестве архитектора. «Община во имя Марфы и Марии и храм во имя Покрова при ней, — сообщал М. В. Нестеров одному из знакомых, — воздвигаются на личные средства Великой княгини, и это дело — дело её души. Вся затея с обеспечением на вечные времена обойдётся недёшево, а потому на “художества” ассигнована сравнительно сумма небольшая, — а так как моя давнишняя мечта — оставить в Москве после себя что-либо цельное, то я, невзирая на скромность ассигновки, дело принял (к искреннему удовольствию Великой княгини). А, приняв его, естественно, и отдался этому делу всецело. На днях представлялся Великой княгине в Москве... Представил предварительные свои планы, которые были все приняты с самым лучшим чувством».

Елизавета Фёдоровна не случайно выбрала именно М. В. Нестерова. Хорошо зная его творчество и высоко ценя духовную составляющую его работ, она к тому же несколько лет могла любоваться одним из произведений художника, висевшим в её доме. Картиной, которую очень любила. В 1897 году это полотно под названием «Христова невеста» приобрёл на выставке Великий князь Сергей Александрович, всегда восторгавшийся талантом автора. Работа и поныне считается одной из важнейших, этапных в творчестве художника. Правда, сегодня нам больше знакомо совсем другое, более позднее, но названное точно так же произведение Нестерова, а экземпляр начального варианта из великокняжеской коллекции бесследно пропал. «Христова невеста» (или «Девушка-нижегородка») — работа широко известная. Не секрет, что художник создавал картину под впечатлением ранней кончины своей супруги, придав изображённой на картине девушке черты её лица. Всё произведение проникнуто тоской, одиночеством, отрешённостью. В центре — юное, нежное создание в тёмно-синем сарафане и таком же платке. Ясно, что это не монахиня, но тогда почему же Христова невеста? А потому, что она уже не принадлежит сему миру — все её мысли и чувства далеки отсюда, вся её душа во власти Бога, и хотя постриг ещё не состоялся, земная суета больше не тревожит её сердце... Переселившись после гибели мужа в Николаевский дворец, Елизавета Фёдоровна перевезла туда и картину Нестерова, ставшую особенно созвучной её собственному мироощущению.