Чрез два дня после этой аудиенции кризис разрешился. Столыпин позвонил мне по телефону и сказал только, что государь не отпустил его и принял предложенные им меры. Указы о роспуске Думы и Совета были опубликованы 12 или 13 марта²³, а 14-го закон о западном земстве был введен по 87-й статье Основных законов, и через три дня палаты снова раскрыли свои двери. Председатель Государственного совета был вызван в Царское Село и ему повелено предложить, именем государя, Дурново и Трепову взять отпуск до возобновления осенней сессии Совета.

В Совете министров никаких более разговоров о случившемся не возобновлялось, и наружно все вошло как будто в обычную колею.

П. Н. Дурново подчинился решению государя, объявленному ему председателем Государственного совета, и до осени не появлялся в заседаниях Совета. В. Ф. Трепов этому не подчинился и подал прошение об оставлении им государственной службы вообще. Он был уволен с назначением ему, по докладу Акимова, пенсии в 6000 рублей в год и поступил на частную службу.

Пользуясь близкими отношениями к министру Императорского двора барону Фредериксу, через своего зятя генерала Мосолова, он получил концессию на эксплуатацию недр земли в Алтайском горном округе, составлявшем собственность кабинета его величества. <…>

Внешне инцидент с законом о западном земстве был ликвидирован. Но на самом деле реакция от случившегося была весьма глубокая и приняла самые разнообразные формы.

Из Государственного совета до меня стало тотчас же доходить много сведений, и все они были однообразны – возмущение было общее. Правые были обижены за своего лидера и сочлена, левые и центр были обижены и за искусственность роспуска, и за нарушение свободы голосования. В виде проявления возмущения, охватившего в особенности правых, несколько времени спустя, в начале осени, один из видных членов этой партии по назначению от правительства С. С. Гончаров подал также прошение об отставке, чего вовсе не допускалось ранее, и был уволен.

В Думе не было вовсе того, чего ожидал Столыпин, то есть удовольствия от проведенного в жизнь, хотя и с ясным нажимом на закон, утвержденного Думой законопроекта, а напротив того, искренно или только для отвода глаз, но выражалось прямое осуждение принятых мер, и престиж Столыпина как-то сразу померк. Он почувствовал это тотчас же на отношении к его представителям в комиссиях и на сообщениях Куманина о внутренних настроениях в разных фракциях, кроме наиболее близкой к нему – националистов, учитывавших возрастание их престижа на местах при введении земства в западном крае.