На третий день я вновь был приглашен к премьеру, и он вновь вернулся к вопросу о вступлении «уважаемых общественных деятелей» в кабинет и интересовался, нельзя ли содействовать в этом и повлиять на кн<язя> Е. Н. Трубецкого, которому он намеревается предложить пост министра нар<одного> просвещения. Напоминание об отставке Трепова вновь вызвало настоящую бурю гнева, и я вышел от него с убеждением, что это наше последнее свидание.

Гессен И. В. В двух веках: Жизненный отчет // Архив русской революции. Т. 22. Берлин, 1937. С. 206–207.

С. Д. Урусов Записки. Три года государственной службы

С. Д. Урусов

Записки. Три года государственной службы

Глава 21

<…> Еще 19 октября утром мне была доставлена в Севастополь копия телеграммы, полученной накануне в Москве на мое имя. В телеграмме граф С. Ю. Витте, о назначении которого председателем нового Совета министров было уже известно в Севастополе, писал: «Мне совершенно необходимо вас видеть, сделайте все возможное, чтобы скорее приехать». Вторую телеграмму я получил почти одновременно от члена Государственного совета кн<язя> А. Д. Оболенского: «Ради всего, что вам и мне дорого, приезжайте скорее». Я ответил немедленно так: «Поезда не ходят, сижу Севастополе гостинице ввиду события располагайте мной, но не переоцените моих сил и способностей». Витте сейчас же ответил, советуя мне ехать в Одессу и через Румынию, Австро-Венгрию, Германию направиться в Штеттин и сесть там на пароход. Такого путешествия я предпринять не мог, дождался возобновления железнодорожного движения, 24 октября с первым поездом выехал из Севастополя и 26-го утром был в Петербурге.

С. Ю. Витте я видел мельком один раз в 1891 или в 1892 году, когда он был директором железнодорожного департамента, а я по должности председателя Калужской губернской земской управы ездил в Петербург поддержать ходатайство земского собрания о допуске приема Сызрано-Вяземской железной дорогой осиновых дров для отопления зданий, а если окажется возможным, то и для примеси к березовым дровам при отоплении паровозов. Об этом пятиминутном свидании Витте, конечно, не помнил. Оболенского я знал давно по совместной деятельности нашей в Калужской губернии в 1886–1892 годах. Зайдя к нему утром, я услышал от него подтверждение слуха о том, что я был предназначен на место министра внутренних дел в новом октябрьском конституционном министерстве, причем выбор Витте остановился на мне вследствие рекомендации некоторых членов Московского земского съезда (в котором я участия не принимал), в особенности поддержанной тверскими земскими деятелями. Оказалось, что в течение нескольких дней, следовавших за объявлением манифеста, вопрос этот считался решенным и царь говорил о моем назначении Д. Н. Шипову и А. И. Гучкову, когда они представлялись ему в качестве желательных кандидатов на посты государственного контролера и министра торговли. Так обстояло дело в течение примерно недели, но, по случаю ли моего отсутствия или по иным соображениям (вернее последнее), к 26 октября на очереди стояла и обсуждалась министерская комбинация с П. Н. Дурново в качестве кандидата на пост министра внутренних дел. Самому мне не приходила в голову мысль о министерском портфеле, я почему-то понял телеграмму Витте как намерение предложить мне управлять Крестьянским банком, и я лишь в Москве, проездом, узнал о проникшем уже в газеты слухе относительно предстоящего мне назначения, от которого я тогда же решил уклониться.