Мне, следовательно, предстояло поравняться с Треповым силой патриотического чувства и выполнить обещание, данное в посланной из Севастополя телеграмме. Но, пожалуй, еще действительнее влияло на меня инстинктивное желание избежать непосильного бремени и риска провалиться на глазах не только своей страны, но и всего мира в боевой роли, к исполнению которой я действительно не был готов, а может быть, и вообще, по природе своей, не был приготовлен. Я немедленно согласился.

Был первый час дня. Начался прием, причем я принимал живое участие в переговорах графа Витте с многочисленными посетителями его кабинета. Опишу некоторые из них.

Д. Н. Шипов и А. И. Гучков, в особенности последний, очень решительно возражали по поводу приглашения П. Н. Дурново. Гучков (товарищ мой по университету) даже неодобрительно отнесся к моей податливости, на что я возразил, что не считаю возможным отмежевываться от членов прежнего министерства и под видом общественного деятеля брезгливо и недоверчиво относиться к людям, с которыми пять месяцев тому назад находил возможным иметь служебные отношения по должности губернатора. Затем я просил точно формулировать обвинения, предъявляемые к П. Н. Дурново, который на меня произвел, при единственном, бывшем год тому назад свидании, впечатление очень умного администратора с широкими взглядами.

Гучков напомнил какую-то старую историю, бывшую у Петра Николаевича с членом испанского посольства, причем Дурново, занимавший должность директора Департамента полиции, велел произвести тайный обыск в квартире испанского представителя и взять какие-то дамские записки, [которые] доказывают, что квартирохозяин был близок к той даме, расположением которой пользовался Петр Николаевич. Вследствие жалобы посланника Дурново был уволен от должности Александром III по резолюции, составленной в резкой форме, однако с повышением, так как он был тогда же назначен сенатором. С того времени прошло не менее 15 лет.

Шипов считал назначение Дурново нежелательным по обстоятельствам времени. Он считал, что при новом строе на посту министра внутренних дел должен быть новый человек, как показатель изменения внутренней политики.

Оба соглашались вступить в министерство при условии, если министром внутренних дел буду я, и решительно отказывались служить с П. Н. Дурново.

Часу в шестом я был отпущен с просьбой вновь кого-то уговаривать. Помню, что обедал я в гостинице «Франция» на Б<ольшой> Морской, но не могу точно припомнить всех участников обеда. Немедленно по окончании обеда я возвратился на Дворцовую набережную вместе с князем Е. Н. Трубецким. <…>