Витте сразу невзлюбил Акимова и третировал его: когда он ездил в Государственный совет, он в качестве представителя юстиции брал с собою товарища мин<истра> юст<иции> И. Г. Щегловитова. Щегловитов тогда еще был левым, он еще продолжал работать в левом юридическом журнале «Право», редактором коего состоял И. В. Гессен, впоследствии редактор «Речи». Но в это время Щегловитов уже стал брать курс вправо и сделал это столь успешно, что, когда весь кабинет вместе с Витте был смещен, Ще-гловитов получил назначение министра юстиции. Правизна его стала быстро прогрессировать; он не останавливался ни перед чем и в нарушении всех основ законодательства дошел даже до того, что гордившийся им в свое время учитель его член Государственного совета Таганцев перестал подавать ему руку. <…>

Отставка кабинета

Легко понять, с каким напряжением граф Витте ожидал момента открытия законодательных органов и как страстно хотелось ему играть главную роль в обновленном строе. Вместе с тем ненависть к нему царя все более возрастала; для всех было ясно, что карьера Витте кончена. Чувствовал это и Витте. Он сам не раз говорил мне, что царь все менее скрывает неприязнь к нему; что нередко на докладах государь выслушивает его стоя, отвернувшись к окну и барабаня по стеклу пальцами. Это был известный в придворных кругах симптом: царь недоволен. Все это внушало гр<афу> Витте ядовитое сомнение в прочности его положения. Это тяготило гр<афа> Витте. Стремясь определить свое положение, гр<аф> Витте неоднократно на докладах, видя нескрываемую неприязнь государя, ставил вопрос о том, не уйти ли ему. И каждый раз получал от царя ответ, что до открытия Думы об этом речи быть не может, – он должен открыть Думу.

Здесь сказалась одна из характерных сторон Николая II. В осведомленных кругах было хорошо известно, что царь решил отставить ненавистного ему премьера. Но со свойственным ему ехидством он решил сделать это так, чтобы ударить Витте как можно больнее. Вот почему он решил осуществить свое намерение именно в тот момент, когда гр<аф> Витте менее всего мог этого ожидать. Действительно. Время шло. Приближался день открытия Думы. Чем ближе подходил этот срок, тем менее допускалась возможность отставки премьера. Сами бюрократы начали было сомневаться в том, что Витте получит отставку. Ведь преемнику его надо дать время подготовиться для встречи нового законодателя. Тем более, что предстоявшая Дума внушала серьезные опасения. Бюрократия ожидала ее не без страха. В придворных кругах циркулировали всевозможные записки на имя царя. В этих записках высказывались тревоги, опасения, давались советы, говорилось о необходимости твердой власти. Но никто из этих «писателей» даже не заикался о возможности ликвидировать Думу прежде, чем она собралась. Шептуны же подчеркивали, что Витте обманул. Он, дескать, конечно, знал, что Манифест 17 октября нельзя взять обратно. Не надо было его подписывать. Все опасались, что в случае роспуска Дума не разойдется, и начнется настоящая революция.