Витте на секунду остановился, а затем продолжил читать:

«Это было в 1897 году; прошло менее 15 лет, в это время уже появилась на свет Божий великая Японская империя, произошла война между Англией и бурами, результатом которой создалось особое государство в Африке, входящее в сферу Английской империи. В значительной степени усилились некоторые южноамериканские республики, – вообще заморские страны приобретают всё большую и большую силу, как политическую, так и военную и экономическую»[250].

Почему он не умер, написав эти строки, которые теперь плясали у него перед глазами огненными буквами? Он с тревогой смотрел на своего внука, о будущем которого строил такие прекрасные мечты; он с горечью был готов благодарить Небо за то, что Леве было всего девять лет. Его сердце сжималось при мысли о родителях, которые должны были отправить своих сыновей на большую бойню.

Ребенок молчал, он не понимал пока того страшного, что происходило в мире, пока солнце в Биаррице светило, как обычно. Но печаль дедушки его беспокоила. Он никогда не видел его таким мрачным. Вдруг раздался автомобильный гудок, и в открытом окне показался въезжавший в аллею роллс-ройс. Витте почувствовал, что перед ним разверзлась бездна; не выдержав, он вышел из комнаты, чтобы сдержать чувства. Немного позже он вернулся.

Он взял мальчика на колени и долго смотрел на него, как будто хотел навсегда запечатлеть в памяти любимые черты. Потом прижал его к сердцу, которое едва билось.

– Мне пора, – сказал он.

Он еще раз сжал его в объятиях, благословил родных и поспешно вышел, не оглядываясь.

Еще раз раздался клаксон, и молнией промелькнул серый автомобиль.

VII. В Петрограде

15 октября 1914 г.

В доме на Каменноостровском происходило заседание Комитета финансов под председательством Витте. Он выглядел усталым и осунувшимся. Дом казался ему холодным и неуютным. Те, кого он любил, кто освещал его полную трудов и разочарований жизнь, – его жена и внук – были далеко. Каждый раз, когда он получал письмо и узнавал почерк жены или круглые буквы Лёвы, у него сжималось сердце. Когда он вновь увидит их? Да и увидит ли вообще?

В силу возраста он уже не мог сражаться за свою страну. Ему оставалось в бездеятельности ждать окончания большой бойни. Его сердце миротворца было разбито. Он, некогда мечтавший о благополучии России, видел теперь, как на нее яростными полчищами надвигались гибельные опасности. Будущее виделось ему таким мрачным! Единственную надежду он возлагал на Божье милосердие. Каждое утро во время своей обычной прогулки он заходил в часовню Спасителя и ставил свечку перед чудотворной иконой.