21 февраля Черчилль сделал в палате общин обзор военных действий за последние пять месяцев. Гарольд Николсон отметил, что «он снова выглядит хорошо, но ему мешает кашель. Он не так энергичен, как в 1940 году. Но этого и не нужно. Он прав в том, что избрал более трезвый тон зрелого государственного деятеля». Главным военным усилием обозреваемого периода Черчилль назвал бомбардировки Германии. С начала войны Британия потеряла 38300 летчиков и десять тысяч самолетов. Но Германия ощутила на себе эффект союзных налетов. Ближайшие цели – Лейпциг и Штутгарт. Эти бомбардировки – основа союзных планов вторжения на континент. «Воздушные силы являются орудием, которое оба государства-мародера избрали своим главным орудием агрессии. Это была та область, где их ждали триумфы. Это был метод, каким соседние нации подчинялись их воле. Я не буду морализировать более, но просто скажу, что есть своеобразная странная справедливость в долгой череде разворачивающихся событий».

Черчилль обратил внимание присутствующих на события в Югославии. Партизаны Тито ведут здесь активную борьбу против немцев и их союзников. Британия стремится ему помочь. «Мой младший друг, оксфордский профессор капитан Дикин год назад парашютировался в Югославию и восемь месяцев был в штаб-квартире маршала Тито. Однажды они оба были ранены одной бомбой и стали друзьями. Я не предлагаю институировать такой способ скрепления личной дружбы. Доклады Дикина дают нам картину развития событий в этом регионе и мы будем оказывать Тито всю возможную поддержку».

Пожалуй, первым определением позиции в этом вопросе было выступление Рузвельта перед Объединенным комитетом начальников штабов в Каире. Здесь он обрисовал раздел Германии на три отдельных независимых друг от друга государства. «Южное германское государство» должно было включить в себя все немецкие территории к югу от реки Майн. Отдельное государство образовывалось на северо-западе Германии, включая в себя Гамбург, Бремен, Ганновер – и на восток до Берлина. Северо-восточное государство состояло бы из «Пруссии, Померании и южных областей». В Тегеране Рузвельт изменил эту схему: если мы и ограничены, то ограничены рамками нашего сознания и цивилизации. Мы не привязаны к Германии каким-то соглашением. Вот в чем значение «безоговорочной капитуляции». Впереди большие задачи. И это те задачи, которые мы должны ставить перед собой каждый день заново. Именно в этом испытании мы должны обратиться к нашему сознанию со всей моральной силой, которой обладаем. Задача сложна, путь долог, испытания жестоки. Давайте проявим лучшее, выполняя наш долг. Победа, возможно, не так уж далеко и мы, конечно, не будем ею обойдены».